Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере. - [57]

Интересно отметить, что Менгерхаузен продемонстрировал незаурядные познания в судебной медицине, определив наличие дырки от пули в виске обугленного трупа, когда мозги уже были удалены из черепа. Такую дырочку трудно тут же найти даже опытному патологоанатому. Для неспециалиста было бы более очевидным варварское вскрытие трупа, а Менгерхаузен этого не заметил. Его замечание о том, что обе челюсти были на месте, тоже неверно: к тому времени патологоанатомы отъяли нижнюю челюсть вместе с протезом.

Однако в 1955 году Менгерхаузен был более чем уверен в спорности показаний Линге о том, что Гитлер выстрелил себе в висок. К тому времени, когда он в конце концов дал свои показания Хью Тревор-Роперу, дискуссия была в разгаре. Его утверждение о пулевом отверстии в виске следует рассматривать именно в свете этой дискуссии, хотя сам Тревор-Ропер продолжал настаивать на том, что Гитлер стрелял себе в рот, даже после того, как услышал показания Менгерхаузена.

Как бы ни казалась соблазнительной история Менгерхаузена о его посещении леса около Финова, ее следует отбросить. Тем не менее его показания о том, как рыли могилу для двух трупов, остаются достаточно убедительными.

Как же следует думать об этих показаниях насчет захоронения? Прежде чем углубляться в догадки, следует подчеркнуть, что дискуссия, о которой пойдет речь, на данном этапе не имеет отношения к идентификации трупов, она просто определяет перспективу различных свидетельств, часть которых обнаружит свою бессмысленность.

Здесь важно вспомнить, что тела были положены рядышком, вверх лицом, в узкой песчаной траншее. Никто не пытался разжечь настоящий огонь, хотя вокруг было полно дерева и других легко воспламеняющихся материалов, включая резиновые шины из расположенного рядом гаража Имперской канцелярии. Не был обеспечен поддув воздуха снизу, и легко можно было предвидеть, что спины предполагаемого фюрера и его возлюбленной Евы останутся сравнительно целыми. Действительно, зная практику сожжения эсэсовцами трупов при всяком отступлении, обитателям бункера должно было быть ясно, что 180 литров бензина, которые они использовали, достаточно только для того, чтобы трупы обуглились.

Для тех, кто поддерживал огонь, должно было быть совершенно ясно, что Гитлер и Ева не превратятся в пепел, и очень похоже, что, будучи ответственными за кремацию, они доложили о результатах.

Их первые показания о похоронах вызвали резкий скептицизм. Немедленно были высказаны сомнения — но только такие сомнения, которые диктуются здравым смыслом. Никто не поинтересовался мнением экспертов, работающих в крематориях и профессионально занимающихся сожжением трупов, или мнением пожарных, повидавших на своем веку множество жертв больших пожаров. Не были запрошены и специалисты-патологоанатомы, которые должны были вынести окончательный вердикт.

Если бы кто-нибудь дал себе труд спросить, он узнал бы, что для того, чтобы тело сгорело полностью, нужна пара часов постоянного жара в 1200 градусов по Цельсию, причем в специально оборудованной печи. И даже при этом длинные кости, как, например, кости ног, зачастую остаются целыми, и, чтобы превратить их в пепел, требуется дробить их деревянным молотком. Наука определяет даже размер этих мелких частиц.

Температура, которую можно получить при сгорании бензина, составляет всего лишь несколько сот градусов, и сгорание оказывается неполным. Если огонь поддерживается много часов подряд, мягкие ткани, конечно, сгорают, но то, что называют плоскими костями, такие, как лопаточные кости или черепные кости, толстые и покрытые с двух сторон тканью, оказываются только повреждены. Такое неполное сгорание не может, конечно, привести к уничтожению зубов. Только при гораздо более высокой температуре некоторые зубы крошатся. Точно так же основные длинные кости, такие, как берцовые, остаются целыми, тогда как более мелкие и тонкие кости рук, кистей и локтевые кости могут сгореть.

Эти сведения делают показания Баура, Линге и Гюн-ше о том, что тела сгорели до пепла, совершенно лживыми.

Для посмертного костра Евы и Адольфа была сделана только слабая попытка достать достаточное количество бензина, хотя из более поздних показаний Кемпки мы знаем, что в полупустом подземном баке, находившемся поблизости от гаража рейхсканцелярии, было 750— 1000 литров бензина. Мы также знаем, что не было никаких попыток добыть еще бензина за то время, что трупы тлели с 6 до 11 часов.

Вылить 180 литров бензина на два трупа, лежавших на песчаной почве, которая к тому же впитывает часть бензина, почти наверняка гарантировало неполное сгорание трупов. Вопросы, которые следует задать по поводу этого неполного сожжения, сводятся к следующим:

— Было ли это результатом невежества?

— Могло ли это явиться результатом безразличия, отражающего настроение в бункере?

— Могло ли это быть преднамеренным?

В настоящее время нас подталкивают к тому, чтобы, опираясь на показания Линге, поверить, что решение фюрера доверить ему захоронение трупов пришло чуть ли не в последнюю минуту, и создается впечатление, что никто, включая и самого Гитлера, не планировал его смерть — предположение, от которого нельзя отмахнуться. Роль Раттенхубера, командира эсэсовской охраны, и Линге и Гюнше, обоих эсэсовцев, следует рассматривать с известной долей скептицизма, потому что, если бы имело место предварительное планирование, а не решение, принятое в суматохе, царившей, как мы предполагаем, в бункере, они стали бы орудиями, с помощью которых мог быть осуществлен любой обман.