Двойник - [35]
Но — океан.
Встреча с очень опасным гадом и предстояла Герману завтра утром.
VIII
С цветного предвыборного плаката размером с театральную афишу на прохожих смотрел кандидат в депутаты Государственной думы России — выдающийся спортсмен и общественный деятель, председатель Фонда социальной справедливости Сергей Анатольевич Круглов.
Крупный, с короткой шеей, с широкими покатыми плечами. Большое круглое лицо, толстые губы, нос картошкой. Крутой лоб с блестящими залысинами. Широкая улыбка, раздвигающая толстые щеки и делающая лицо несколько грушеобразным. Улыбка простодушная, открытая, но как бы с грустинкой в глазах — улыбка человека, очень хорошо знающего, что жизнь сложна. Но оптимистичного. Несмотря ни на что.
Простой русский человек. Такой же, как все. Один из вас. Разве что более волевой, более решительный, умеющий побеждать, о чем свидетельствовала олимпийская медаль на широкой груди, умело превращенная ретушером из серебряной в золотую.
Далее следовало жизнеописание кандидата, обычного парня из обычной рабочей семьи, сумевшего многого добиться в жизни только благодаря самому себе. Текст был такого рода, что легко, простым изменением настоящего времени на прошедшее, превращался в некролог.
На правой стороне плаката размещались, как кадры из фильма, снимки, рассказывающие об основных вехах жизни кандидата. Подписей под снимками не было, но смысл угадывался и без подписей.
Вот первая победа юного Сережи Круглова на борцовском ковре.
(«С юности он воспитывал в себе волю к победе».)
Вот он на берегу реки со спиннингом.
(«Некоторые отдыхают на Канарах, а для него рыбалка на русской реке — лучший отдых».)
Вот он раздает подарки сироткам в подшефном детдоме.
(«Дети — будущее России».)
Вот выступает на митинге.
(«Передоверяя судьбу России безответственным политикам, мылишаем будущего наших детей!»)
А вот Патриарх Всея Руси Алексий II вручает ему грамоту.
(«Благодарность Патриарха — награда выше олимпийской медали».)
В общем, голосуй — не ошибешься.
Предвыборными плакатами кандидата Круглова был оклеен весь длинный забор, отделяющий какую-то стройку от Крутицкой набережной. Плакатов было штук пятьдесят. Утренние прохожие озабоченно шли мимо них, не обращая внимания. Вдруг останавливались, наклоняли головы, как заглядывают под юбку. Тут же чертыхались и спешили дальше.
Герман заинтересовался, подошел: один из плакатов оказался наклеенным вверх ногами.
Герман выкурил сигарету и вернулся в «мерседес», припаркованный у парапета набережной так, что из него был виден трехэтажный особняк, в котором располагался Фонд социальной справедливости. На молчаливый вопрос водителя кивнул: «Подождем».
Особняк стоял на небольшом возвышении, как и все дома по этому берегу Москвы-реки. Он был из старых, дореволюционной постройки, недавно отреставрированный, украшенный коваными решетками на окнах первого этажа. От набережной его отделяла чугунная ограда каслинского литья. К особняку, разрезая аккуратный газон, вела асфальтовая дорога, обставленная черными, стилизованными под старину фонарями. Возле подъезда она раздваивалась, огибала бездействующий фонтан с купидоном и расширялась, образуя площадку для стоянки машин, заставленную среднего класса иномарками.
Недавно побрызгал легкий грибной дождик, крыши машин блестели, утреннее солнце отражалось в окнах особняка. Все было ярко, свежо, дышало тем величавым спокойствием осени, что всегда предшествует непогоде. По Москве-реке тянулись ржавые баржи, у пристани покачивался белоснежный речной трамвайчик, рыбак с удочкой неподвижно стыл под Новоспасским мостом.
Герман знал за собой это состояние бездумной внимательности ко всем мелочам. Организм будто требовал передышки, как перекура перед трудной работой. Как всегда в такие минуты, его жесткое лицо было отсутствующим, пустым, лишь взгляд все чаще обращался к особняку.
Без пяти девять в ворота поспешно проскочил «ситроен» с припоздавшим служащим. Ровно в девять с набережной на полном ходу свернула черная «Ауди-А8» с «мигалкой» и правительственными номерами в сопровождении устрашающего вида «лендкрузера» с черными защитными дугами и фарами на верхней консоли. Машины остановились у бокового входа, из джипа выскочили три охранника в одинаковых серых плащах, оценили обстановку, затем один из них открыл заднюю дверцу «Ауди». Хват грузно поднялся по ступенькам невысокого крыльца и скрылся в здании. В пределах видимости он был не больше пяти-шести секунд. При этом — наполовину прикрытый телохранителями.
— Вот как нужно заботиться о своем здоровье, — одобрительно заметил Николай Иванович. — А вы даже одного охранника не заведете. Серьезный человек, а пренебрегаете. Неграмотно, Герман Ильич.
— Заведу. Когда заведу серьезных врагов, — отозвался Герман. — Поехали.
— Пересядьте назад.
— Зачем?
— Герман Ильич, вы как ребенок. Зачем. Серьезные люди всегда ездят сзади. Впереди — шушера, порученцы. Хотите, чтобы вас приняли за шушеру?
Герман усмехнулся, но совету последовал. Когда машина мягко осела на тормозах возле подъезда особняка, водитель напомнил:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.