Двойничество - [19]

Глава третья. БЛИЗНЕЦЫ.

Выделение третьего типа двойничества представляет наибольшую сложность. Дело в том, что в литературе он нечасто встречается в структурно незамутненном виде, присутствуя главным образом латентно. Тем не менее, тип "близнецов", важнейшей характеристикой которого является функциональная идентичность персонажей при обязательной принадлежности их к одному миру, достаточно распространен, особенно в русской литературе.

Как и другие типы двойничества, близнечная пара имеет мифологическое происхождение. В "Мифологическом словаре" под редакцией Е.М.Мелетинского (1991) в разделе "Общие понятия мифа и мифологии" под близнечным мифом понимается класс сказаний, в которых близнецы, чаще всего братья, выполняют функцию первопредков и культурных героев. Близнецы могут быть антагонистами, но могут воплощать разные начала (например, Луну и Солнце). Мы видим, что комментарий к "Словарю" объединяет разные этапы и типы мифов, породивших в дальнейшем разные художественные структуры, по формальному признаку родства персонажей.[50] К.Леви-Строс в книге "Структурная антропология" говорит о "диоскурических близнецах". В этой работе мифологические близнецы не являются предметом специального исследования. В примечании к русскому изданию 1985 года В.В.Иванов пишет о том, что близнечные пары, в понимании Леви-Строса, связаны с асимметрией всей мифологической системы. Для персонажей диоскурического типа характерна связь с одним полюсом бинарной системы мифологического мышления. Так, в мифологии керес близнецы-боги войны оба связаны с левым рядом.[51] Таким образом, близнечная пара трактуется знаменитым антропологом как структура, в которой персонажи принадлежат как бы к одному миру и связаны отношениями тождества.

О генезисе близнечного типа двойничества мы будем говорить позднее, а начнем с нескольких примеров, в которых функциональное тождество персонажей, доходящее порою до идентичности, проявляется в литературе. В отличие от двух других типов двойничества, близнечная модель практически всегда оказывается скрытой. Внешне персонажи-близнецы существуют как пары конфликтующие, но в ходе сюжета всегда обнаруживается МНИМОСТЬ конфликта и идентичность персонажей. Практически все выявленные примеры близнечного типа принадлежат литературе русской. Такое локальное распространение исследуемой структуры с необходимостью ставит вопрос о связи двойников-близнецов с российским менталитетом и российской историей.

До 17 века литературных примеров близнечного типа двойничества нами не обнаружено. Первым литературным памятником в этом плане можно считать сатирическое произведение XVII века "Повесть о Фоме и Ереме". Сюжет повести кумулятивный. Перед нами жизнь двух братьев, которая протекает как цепь неудач и злоключений и заканчивается совместной гибелью. Внешне, на синтаксическом уровне, Фома и Ерема все время противопоставляются, но на содержательном уровне, воплощенном в семантике художественных деталей, антагонизм является мнимым. Братья постоянно меняют род занятий: то они помещики, то охотники, то торговые люди, то певчие, то скоморохи, то рыбаки. Перед читателем - своеобразное "Кому на Руси жить хорошо" 17 века. Фома и Ерема противостоят всему остальному миру, который изображается в тексте повести как злая судьба, грамматически оформленная неопределенно-личными конструкциями:

"Ерема играет, а Фома напевает,

На Ерему да на Фому осердились на пиру.

Ерему дубиной, а Фому рычагом,

Ерему бьют в плешь, а Фому в е..."

"Ерему толкнули, Фому выбросили".[52]

Таким образом, два брата, которые бьют друг другу челом неведомо о чем, в сюжете произведения предстают абсолютно идентичными персонажами, и воплощают собой невозможность жизни в страшном и жестоком мире. Мнение о том, что образы Фомы и Еремы являются сатирическим воплощением дворянских неумех и неудачников ("За внешней балагурной формой ощущается серьезная мысль: осуждение не способного к труду паразита"[53]), на наш взгляд, не соответствует  текстовым реалиям. Вопервых, Фома и Ерема постоянно меняют род занятий. Во-вторых, из семантики деталей не вытекает мотив их неумения и незнания того дела, за которое они принимаются. Например, на клиросе "Ерема запел, а Фома завопил". В 17 веке глаголы "запеть" и "завопить" воспринимались как синонимы и не имели негативной маркировки. Герои сатирического произведения XVII века терпят неудачи по объективным причинам. В выморочном мире, где они существуют, жить невозможно. Именно такой представляется интенция повести. Сатира здесь направлена в первую очередь не на персонажей, а на мир, в котором они маются. Любопытно, что многие тексты с близнечной структурой двойничества, достаточно широко представленные в русской классике 19 века, словно испытывают на себе стилевое влияние этого небольшого анонимного произведения, в частности, такие параллели явно присутствуют в "Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" Гоголя. Сравни, например, такие стилистические конструкции, как: "Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх" ( "Ерема был крив, а Фома з бельмом"); "Иван Иванович только после обеда лежит в одной рубашке под навесом...Иван Никифорович лежит весь день на крыльце" ( "Ерема вошел в церковь, Фома в олтарь, Ерема крестится, Фома кланяется"); "...Ивана Никифоровича и Ивана Ивановича сам черт связал веревочкой. Куда один, туда и другой плетется" ("И вставши они друг другу челом, я не ведомо о чом"). Кстати, мотив челобитной, превратившийся в тему многолетней тяжбы двух соседей и друзей, лежит в основе фабулы гоголевской повести.