Двойная ставка на смерть - [4]

Доулиш попытался выиграть хоть сколько-нибудь времени за счет формально-любезной беседы.

— Давно ли в Лондоне?

— Всего несколько часов, мы оба — я и моя сестра. Мы вылетели из Мадрида сегодня утром, — Фернандес мило улыбнулся Фелисити. Очевидно, она сильно заинтересовала его, что в какой-то степени облегчало положение Доулиша. — А вам нравится летать самолетом?

Теперь в его манере говорить появилось нечто новое, возможно, озадаченность тем обстоятельством, что он ей до сих пор не представлен. «Что же, резонно, пожалуй, держать его пока в состоянии этой неуютной озадаченности, — подумал Доулиш, — но как же все это нелепо, дико, боже мой! Смешно, в конце концов!» И все же, какой бы фантасмагорией это ему ни представлялось, чувство тревоги глубокой занозой засело в его душу. Имена и адреса Фернандеса и девушки были настоящими, так что проблема не решалась простым определением случайной ошибки.

— Не очень, — нервно, словно в горячке, произнесла Фелисити.

Доулиш решил наконец поставить точки над «i»:

— Сеньор Фернандес, — сухо начал он, — позвольте спросить, зачем вы и ваша сестра прибыли в Англию?

— Как — зачем? — недоуменно спросил Фернандес. Он резко выпрямился в своем кресле, и Доулиш со всей очевидностью понял, что испанец причинит ему немало хлопот.

— Вы продали наши драгоценные камни, теперь все улажено, — Фернандес сделал паузу и подозрительно покосился на Доулиша, выражение его лица резко изменилось. — Разве это не так?

— Какие драгоценные камни вы имеете в виду? — осторожно поинтересовался Доулиш, медленно выговаривая слова.

Разумеется, он предполагал, какой взрыв может вызвать его вопрос, собственно говоря, даже сам спровоцировал его. Вся эта неопределенность, ощущение того, что дело это не только сложно, но и чревато непредсказуемыми последствиями, стало явным.

Морис Гейл активно занимался скупкой и продажей драгоценных камней, год назад он и Доулиш вместе ездили в Испанию, где присматривали коллекцию для одного богатого покупателя. Конечно, Доулиш не был экспертом по драгоценным камням в полном смысле этого слова, но все же понимал в них кое-что, а благодаря Гейлу настолько обогатил свои познания в этом тонком деле, что теперь уже стал почти настоящим знатоком.

К тому же в Испании у Гейла были и другие клиенты, некоторые из них время от времени посещали его магазин в Уэст-Энде и беседовали с Доулишем.

Однако Доулишу никогда не доводилось слышать ни о Карлосе де Киенто и Фернандесе или его сестре, ни тем более об их драгоценных камнях.

Казалось, что где-то вдалеке звучит барабанный бой, предвещающий опасность.

Фернандес медленно поднялся с кресла. Он был такой же высокий и стройный, как Доулиш, но только, может, чуть более поджарый. Улыбка исчезла с его лица, на щеках проступил яркий румянец гнева.

— Я вас не понимаю, — сдавленно произнес он.

— Да мне и самому многое неясно, сеньор Фернандес, — спокойно ответил Доулиш. — Какие, например, драгоценные камни, которые я якобы продал, вы имели в виду?

Фернандес ответил не сразу, сжал руки в кулаки и угрожающе выставил их вперед. Глаза его сверкали, губы кривились. Вид у него был поистине грозный. И это была отнюдь не актерская игра — таким образом проявлялась горячность его натуры.

— Не понимаю вас, — глухо повторил он. — Вы Патрик Доулиш, компаньон Мориса Гейла. Муж моей сестры. Она доверила вам продать наши драгоценности. — Он сделал шаг вперед. — Ответьте мне, вы действительно Патрик Доулиш?

— Да. Но, насколько мне известно, я никогда не встречался с вашей сестрой. И вообще услышал о ней впервые от моей жены…

— Вашей жены? Вы имеете в виду эту женщину? — воскликнул Фернандес, оборачиваясь к Фелисити.

Отвращение, презрение, неприязнь, ярость — все эти чувства разом отразились в его словах и на его лице. Глаза его гневно заблестели. Он замер, не отводя взгляда от Доулиша, затем внезапно, резко развернувшись, выбросил кулак вперед.

Этот стремительный выпад молодого испанца, одкако, не застал Доулиша врасплох.

Фернандес был лет на пятнадцать моложе, сильный, в хорошей физической форме, к тому же разъяренный до бешенства. Если бы удар достиг цели, Доулишу бы не поздоровилось.

Однако подобные выпады были не в новинку Доулишу, у которого накопился немалый опыт в такого рода перипетиях. Он мгновенно, с разворотом корпуса, ударил испанца в живот и, когда тот пошатнулся, схватил его за запястье левой руки и сильно крутанул. Фернандес не мог теперь двигаться и был совершенно беспомощен, так как дикая боль напрочь лишила его агрессивности и вмиг охладила весь пыл.

Доулиш сказал мягко:

— Давайте не будем вести себя как дети. Мне вся эта история не менее неприятна, чем вам. По всей вероятности, вас ввели в заблуждение, обманули, и, поверьте, я не имею ни малейшего представления ни о чем из того, что вы рассказали. Так что разумнее будет, если мы спокойно обсудим создавшееся положение. Или вы все же предпочитаете беседовать на языке насилия?

Румянец гнева еще не сошел со щек испанца, но в глазах уже появилось какое-то новое выражение — озадаченности, что ли? Доулиш продолжал еще некоторое время удерживать руку Фернандеса, потом отпустил ее.