Двойная рокировка - [2]
Снова зазвонила сигнализация.
Отец Аморозо соскочил с кровати. Но тут же успокоился. Это был всего-навсего будильник. Семь часов утра понедельника. «Все не так уж плохо», — подумал он.
Солнце уже поднялось над горизонтом, обещая очередной жаркий и влажный римский день. Святой отец потянулся и зевнул. Скинув пижаму, он вразвалочку отправился в ванную, откуда вышел совсем другим человеком — чистым, свежим и вполне готовым встретить новый день. Облачившись в рясу, он двинулся к церкви Святой Джулианы.
У него в запасе оставалось еще десять минут. Обычно он открывал церковь в восемь. Было по-утреннему прохладно, и отец Аморозо решил немного взбодриться. Зайдя в соседний бар, он заказал чашечку кофе и, стоя у барной стойки, с наслаждением пил эспрессо, глядя на древние плиты площади, позолоченные солнечными лучами. На улице появились первые прохожие. Мимо прошагал одинокий турист с картой в руке и фотоаппаратом наперевес.
Священник посмотрел на часы. Без трех минут восемь. Он допил кофе и пошел через площадь к церкви.
Неторопливо перебирая ключи, отец Аморозо нашел нужный и, отделив его от остальных, вставил в замочную скважину. Распахнув большую деревянную дверь, он накинул затвор, удерживавший ее открытой. Утренний ветерок тотчас же устремился внутрь церкви, освежая застоявшийся за ночь воздух.
Войдя внутрь, священник с досадой посмотрел в сторону пульта сигнализации и подумал: «Господи, придется с ней сегодня возиться». Потом возвел глаза к небу, мысленно прося прощения за поминание имени Господа всуе. Подойдя к своему кабинету, он откинул шторку и отпер скрывавшуюся за ней дверь. Потом пошел по проходу между скамьями, чтобы преклонить колена перед алтарем. Отец Аморозо хотел уже двинуться дальше, но вдруг что-то остановило его. Он не верил своим глазам. Должно быть, это ему снится. Внезапно он все понял и, отступив назад, воскликнул:
— О Боже мой!
Картина Караваджо, висевшая над алтарем, исчезла.
ГЛАВА 2
— Но это же подделка.
Зажав трубку телефона между ухом и плечом, Женевьева Делакло крутила шнур, наматывая его на запястье.
Ее небольшой кабинет выходил окнами на Сену. Над красноватой водой возвышались величественные желто-серые арки средневекового Парижа. Стол в кабинете был завален бумагами, еще недавно разложенными аккуратными стопками. Делакло принадлежала к той категории импульсивных педантов, которым для всего требуется строго определенное место, куда они, впрочем, редко что-то кладут.
Стены пестрели репродукциями одного художника — Казимира Малевича. Это были абстрактные полотна с пространными описательными названиями, обычно приводящими в ярость неискушенного зрителя, — «Черный квадрат», «Супрематизм с синим треугольником и черным прямоугольником», «Красный квадрат: реалистическое изображение крестьянки в двух измерениях». Последняя представляла собой слегка деформированный красный квадрат на белом фоне. Рядом висели дипломы в деревянных рамках, свидетельствовавшие о глубоких познаниях их обладательницы в области искусствоведения и торговли предметами искусства. На столе высилась стопка кремовых бланков с изящной гравированной надписью «Общество Малевича».
На коленях у Делакло лежал каталог предстоящих торгов «Особо ценные русские и восточноевропейские картины и рисунки», который аукционный дом «Кристи» собирался проводить в Лондоне. Каталог был открыт на странице 46, с описанием лота 39.
Казимир Малевич (1878–1935)
Супрематическая композиция «Белое на белом»
Холст, масло
54,6x36,6 дюйма (140x94 см)
Эстимейт: 4–6 млн фунтов стерлингов
История владения
Абрахам Штейнгартен, 1919–1939
Йозеф Клейнерт, 1939–1944
Галерея Гмаржинской, Загреб, 1944–1952
Отто Метцингер, 1952–1969
Люк Салленав, 1969
Выставлялась на торгах «Сотбис» в Лондоне 1 октября 1969 г., лот 55, где была приобретена настоящим владельцем
Выставки
Галерея Либлинг, Берлин, 1929, «Супрематизм и его влияние на русскую духовность», № 82
Галерея Гмаржинской, Загреб, 1946, № 22
Литература
«Арт джорнал», 1920, с. 181
Картина является первой в знаменитой серии супрематических композиций «Белое на белом» и считается самым ценным полотном в этой серии
— Джеффри, повторяю, это фальшак. Только не утверждай, что во мне говорит упертая француженка! Я действительно упертая француженка, но в данном случае это не важно. Ты собираешься выставить на аукцион поддельного Малевича. Передо мной лежит каталог. Почему я так уверена? Я скажу тебе почему. Потому что картина, которую ты собираешься продать, находится здесь. Она принадлежит «Обществу Малевича». Говорю тебе, она у нас в хранилище. Да, в подвале, тремя этажами ниже, прямо под моей задницей…
Малевич устанавливает грань между белизной и небытием, мастерски трансформируя этот резкий контраст в созерцательную медитацию внутреннего напряжения. Эти картины целиком из области чувств. Малевич отказался от изображения действительности и реальных объектов, посвятив весь свой талант передаче эмоций. Не стоит задавать вопрос: «Что здесь изображено?» Гораздо логичнее спросить: «Что вы чувствуете, глядя на это?»
— Послушай, картина находится у нас в хранилище уже несколько месяцев. Я ее там видела на прошлой неделе. Мы очень редко ее выставляем, так что она взаперти уже целую вечность. Не знаю, почему ты сразу с нами не связался… да, понимаю, солидный список владельцев… Ты считаешь, что сейчас она находится у тебя в кабинете. Но говорю тебе: это фальшак…
Джорджо Вазари был настоящим человеком эпохи Возрождения — художником, архитектором, писателем и ученым. Но наиболее он известен своей книгой «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и зодчих» — до сих пор это главный источник сведений об итальянском Ренессансе. Именно благодаря Вазари мы так много знаем о Леонардо, Микеланджело, Тициане и других гениях. Более того, этим трудом он положил начало новой науке — искусствознанию.Но кем был сам Вазари? Книга, которую вы держите в руках, — попытка рассказать историю человека, навсегда изменившего наши представления об искусстве.На русском языке публикуется впервые.
Неизвестный мужчина намеревается выбраться из странного учреждения, но ему мешает персонал, а также непостижимая болезнь. Как распознать человека? Кто я? Кто они? Кто мы?
Красивая кукла – отличный подарок для девушки. Что может быть лучше? Тем более, кукла так похожа на тебя.
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.