Двойная ложь - [106]

Пассажирские вагоны французского производства обустраивались специальной кабиной с электронным оборудованием, смежной с туалетом для инвалидов. Сама кабина разделялась на две секции толстой пластиковой перегородкой от пола до потолка, защищающей стойку с чувствительными приборами. За перегородкой было достаточно места, чтобы спрятать стоящего человека.

Куперсмит продолжил:

— Эти придурки? Сомневаюсь, что они знают об этой кабинке.

— То есть, по сути дела, я буду заперт.

— Пока я или кто-нибудь из моих ребят вас не выпустит. Да. Но в этом-то все и дело, верно? Я хочу сказать, кому придет в голову сюда заглядывать?

— У меня клаустрофобия, — объяснил Тайлер и подумал, что вряд ли этот человек может представить себе, что такое боязнь закрытого пространства. — Так дело не пойдет.

— Тогда сами решайте, как поступить, — с раздражением в голосе заявил бригадир.

— Вы передали мое сообщение той женщине? — осведомился Тайлер.

— Да.

— Во время испытания вы или кто-нибудь из вашей команды будет на борту?

— Я и еще четверо парней. Двое впереди в машинном отделении и двое сзади, в пятом вагоне. На случай, если понадобимся.

— Во время движения можно пройти из локомотива в пассажирский вагон?

— Конечно. Без проблем.

Тайлер надеялся, что охрана не обратит особого внимания на пару техников на откидных сиденьях в машинном отделении. К тому же они искали латиноса Альвареса, а не замаскированного отставного полицейского, в то время как в пассажирском вагоне кто угодно — даже обслуживающий персонал — мог выглядеть более подозрительно. Тайлер сказал:

— Вы можете посадить меня вместе с техниками в локомотиве?

— Чем бы вы там ни страдали, вам будет гораздо удобнее здесь, в электронном отсеке. В машинном отделении тесно, шумно и жарко.

— И все же я предпочел бы машинное отделение, — сообщил Тайлер тоном, не допускающим возражений.

Бригадир окинул его недовольным взглядом.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Тайлера подмывало нагрубить ему, но он решил попридержать язык.

Глава 31

— Мне хотелось бы воздержаться от повторения избитых фраз о прорыве в мире технологий и вступления в новую эру, но факт остается фактом — несмотря на банальность этих клише, настоящий момент является поистине историческим. Все мы, стоящие здесь, на платформе номер семь станции Пенсильвания, сегодня совершим путешествие, ставшее возможным именно благодаря новой технологии, которая в течение ближайших десятилетий позволит произвести коренной переворот в системе железнодорожных сообщений как в Соединенных Штатах, так и за рубежом. С чувством глубокой гордости хочу сообщить вам, что компания «Нозерн Юнион» является владельцем патента на гиростабилизирующий механизм с глобальной системой навигации, на принципах действия которого основана система поезда нового поколения «F-A-S-Т Трэк», и что данная технология, позволяющая эксплуатацию высокоскоростных экспрессов на уже существующем, стандартном железнодорожном полотне, есть и останется исключительно американской. В то же время мне хотелось бы выразить глубокую благодарность нашим французским консультантам и производителям — компании «Витесс» — а также сотням японских конструкторов и инженеров, выносивших и воплотивших в жизнь нашу общую давнюю мечту о суперскоростных электрических поездах.

Голос Гоина эхом отражался от сырых холодных стен цементного бункера подземных переходов станции Пенн; его привело в ярость указание начальника станции, поступившее в последний момент и помешавшее ему произнести эту речь наверху, в главном зале вокзала, с прицелом на который она и была написана. Журналисты, мэр, сенатор со своими помощниками, государственный секретарь по транспортным средствам Нью-Йорка и целая армия инвесторов — все дрожали от холода, пытаясь изобразить неподдельный интерес к тому, что произносилось с трибуны. Гоин смирился с тем, что девизом дня стала краткость, и урезал свою речь почти на две трети.

Кит О’Мейли стоял чуть позади, слева от Гоина, и ощупывал глазами толпу.

Много лет назад, когда Гоин впервые столкнулся с тем, что президент национальной сети по распределению бакалейных товаров не может рассчитывать на государственные правоохранительные органы в смысле удовлетворения нужд частной коммерции, на сцене появился гораздо более эффективный О’Мейли. Резкие углы сглаживались. Закон не стоял на страже. За дело взялся О’Мейли. Время от времени кому-то приходилось угрожать, кого-то запугивали или шантажировали, чья-то личная жизнь выворачивалась наизнанку на страницах прессы, но поезда продолжали идти, а тридцать тысяч миль железнодорожного полотна функционировали в соответствии с требованиями акционеров, рядовых граждан и государственных деятелей. Не вдаваясь в подробности, Гоин интуитивно осознавал реальное положение дел. Ему нужно было управлять железной дорогой. А железные дороги обладали весьма своенравным характером с самого момента их изобретения. В этом смысле с тех пор мало что изменилось.

Для Гоина минуты на станции Пенн стали моментом осуществления великой мечты, даже несмотря на то, что речь ему приходилось произносить в уродливом подземном тоннеле. Его пробирала дрожь, причиной которой был вовсе не холод. Он воплотил свою мечту в жизнь, преодолев сотни препятствий, которые скептики изначально назвали непреодолимыми. Его переполняло возбуждение, и точно такое же возбуждение он видел на лицах многих из присутствующих здесь людей.