Двойная игра - [6]

Брехли. Пропади я пропадом, милорд, но вы совершили открытие в сфере юмора! Воистину это удар по острословию и мне жаль моих пишущих друзей, но, клянусь, я люблю ехидство! Нет, черт меня побери, до чего ловко: остроумие побивается остроумием. Алмаз гранится алмазом — клянусь, никак иначе!

Лорд Вздорнc. О, я так и полагал, что от вас-то остроумие не укроется,

Беззабуотер. Остроумие? Где же оно? Какое к дьяволу остроумие в том, что удерживаешься от смеха, когда тебе смешно?

Брехли. О господи, а вам это невдомек? Вот именно в том, что удерживаешься от смеха. Не улавливаете? (Тихо Вздорнсу.) Милорд, Беззабуотер славный малый, но, знаете ли, тугодум. Туповатый, не слишком сообразительный, что-то в этом роде. (Вслух.) Сейчас я объясню. Предположим, ты подходишь ко мне — нет, постой, Беззабуотер, я же тебе хочу пояснить предположим, говорю я, ты подходишь ко мне и хохочешь во все горло, держась за бока… Так. А я серьезно на тебя смотрю и осведомляюсь о причине столь неумеренной веселости, а ты себе хохочешь и не можешь слова вымолвить… А я продолжаю серьезно смотреть, ну разве слегка улыбаюсь.

Беззабуотер. Улыбаешься? Вот те на, какого черта тебе улыбаться, когда по твоему предположению я ничего тебе не мог сказать?

Брехли. Постой, постой! Сделай милость, не перебивай меня… Я вот и говорю, что в конце концов ты мне скажешь, только не сразу.

Беззабуотер. Послушай, а нельзя ли сразу, а то мне все это очень уже надоело.

Брехли. Так вот, ты мне выкладываешь забавнейшую шутку или отличный каламбур и при этом лопаешься от смеха, а я слушаю и гляжу на тебя вот так… Разве ты не будешь обманут в своих ожиданиях?

Беззабуотер. Нисколько: если это поистине остроумная вещь, то я готов к тому, что ты ее не оценишь.

Лорд Вздорнc. Как можно, мистер Беззабуотер! В свете единодушно почитают мистера Брехли остроумцем, и моя супруга отзывается о нем в этом смысле весьма лестно, надеюсь, вы можете положиться на ее суждение.

Брехли. Ба, милорд, он в этом ничего не смыслит! Вы не можете себе представить, до чего трудно ему растолковать. (Беззабуотеру.) Возьмемся за дело с другого конца: вообрази, что я скажу тебе нечто остроумное…

Беззабуотер. Вот тут я действительно буду обманут в своих ожиданиях.

Mилфонт. Оставь его, Брехли, он упорствует в невежестве.

Брехли. Жаль его, провалиться мне в тартарары!

Mилфонт. Не присоединимся ли к дамам, милорд?

Лорд Вздорнc. С превеликой охотой, без них мы как в пустыне.

Mилфонт. A может быть еще бутылочку шампанского?

Лорд Вздорнс. Да ни за какие блага мира, ни капли более, умоляю вас!.. О невоздержанность! У меня и без того лицо раскраснелось. (Вынимает карманное зеркальце и глядится в него.)

Брехли. Дайте-ка и мне взглянуть, дайте-ка, милорд! Я разбил зеркальце, что было вделано в крышку моей табакерки, (Хватает зеркальце и глядится.) Гм… Провалиться мне, а у меня прыщ вскочил.

Лорд Вздорнc. Тогда вам необходимо наклеить мушку. Моя супруга вам поможет. Пойдемте, джентльмены, allons, пойдемте все вместе.

Уходят.

Сцена третья

Комната в доме лорда Трухлдуба.

Входят леди Трухлдуб и Пройд.

Леди Трухлдуб. И слышать не хочу! Вы вероломный и неблагодарный человек. Да, да, мне известно ваше вероломство.

Пройд. Признаюсь, мэдем[25], я проявил слабость, но лишь потому, что стремился услужить вам.

Леди Трухлдуб. Чтобы я доверилась тому, кто, как мне известно, предал своего друга!

Пройд. Какого друга я предал? И кому?

Леди Трухлдуб. Вашего закадычного друга Милфонта — мне. Посмеете это отрицать?

Пройд. Не посмею, миледи.

Леди Трухлдуб. А разве не обманули вы моего супруга, который словно родной отец вызволил вас из нужды и дал средства к существованию? Разве не обманули его самым гнусным образом, в его собственной постели?

Пройд. При вашем содействии, миледи, и для того лишь, чтобы вам услужить, как я уже заметил. Не стану отрицать. Что еще, мэдем?

Леди Трухлдуб. Еще? Дерзкий негодяй! Чего же еще, когда я покрыта позором? Разве вы не обесчестили меня?

Пройд. О нет, в этом неповинен: я никому не говорил ни слова. Итак, Это обвинение отклонено, перейдем к следующему.

Леди Трухлдуб. Проклятье! Уж не смеетесь ли вы над моим гневом? Бесстыдный дьявол! Но берегитесь, не дразните меня, ибо, клянусь геенной огненной, тогда вам не избежать моей мести!.. Растленный мерзавец! С каким хладнокровием он признается в неблагодарности и измене! А есть ли более черное злодейство? Для моего-то греха есть тысяча оправданий: кипучий нрав, страстная душа, удрученная сразу и любовью и отчаянием, способная воспламениться от малейшей искры. Но холодный, расчетливый негодяй, в жилах которого ровно пульсирует черная кровь, — чем он может оправдаться?

Пройд. Не соблаговолите ли успокоиться, миледи. Не могу говорить, если меня не слушают. (Леди Трухлдуб мечется по комнате.) Я решился на самый дерзкий обман ради вас, и вы же меня за то упрекаете. Я готов оставаться обманщиком, чтобы вам услужить, а вы выплескиваете мне в лицо тирады о совести и чести, и тем студите мой пыл. Как же мне поступить? Вы знаете, что я завишу от вас, жизнь моя и средства к существованию в вашей власти, ваша немилость приведет меня к неминуемой гибели. Предположим, я могу предать вас, но ведь не стану же я предавать самого себя. Не буду отговариваться честностью, ибо вам ведомо, что я шельма, но я бы хотел вас убедить, что быть верным вам мне велит необходимость.