Двойная игра - [35]

Скоро в кабинете Зеха снова появился Рихард Протце.

— Ваше превосходительство, а птичка-то улетела… Он уже в Лондоне. Вы что-нибудь говорили ему? — спросил Протце.

Адмирал Канарис в присутствии Протце выслушал сообщение об этой истории с удивительным спокойствием. Над графом Зехом нависло обвинение в нарушении установленных правил соблюдения секретности.

Казалось странным, что в данном случае, как и во многих других, Канарис не рассердился ни на графа, из-за которого он упустил свою добычу, ни на крупного государственного изменника, каким оказался скрывшийся секретарь. Протце заметил, что Канарис думал только о том, как бы скорее замять это дело.

Через несколько лет я встретил исчезнувшего секретаря в Лондоне.

— Канарис повесил бы меня, если бы ему удалось меня схватить, — сказал он, натянуто улыбаясь.

Я думаю, он был прав, если учесть, что и Гейдрих поступил бы с ним так же.

Когда 10 мая 1940 года главные силы немцев начали наступление на Западе, об истории с секретарем совсем забыли. Вольбах, все еще находившийся вне подозрения англичан, рискнул покинуть Голландию и вместе с другими беженцами направился в Англию.

Глава 11. НОРВЕГИЯ

До сих пор в Англии об агрессивных замыслах Гитлера после захвата Австрии узнавали от оппозиции Гитлеру, существовавшей внутри абвера. Какую роль играл в этом адмирал Канарис, читатель, несомненно, поймет в дальнейшем.

Я сам видел в Англии сообщение о мобилизации в Германии, предшествовавшей захвату Чехословакии и Польши, с указанием дат и их возможных изменений, причем оно было прислано за два месяца до дня «Д». Англичане получили и предупреждение о походе на Прагу. Для этого похода Гитлеру не требовалось много дивизий, и он отдал приказ Кейтелю держать их на границе в состоянии двадцатичетырехчасовой боевой готовности и начать наступление, не дожидаясь подхода всех войск. Тогда еще нельзя было сказать, будет ли абвер и во время войны согласовывать свои интересы с интересами Англии, будет ли он в дальнейшем передавать противнику информацию, которая может повлечь за собой гибель не одной тысячи немцев, но которая могла бы помочь остановить агрессию.

«Ваши немецкие друзья будут служить теперь только своей стране», — сказал мне незадолго до начала войны один из офицеров английской разведки. Казалось, министерство иностранных дел Англии готово было прервать все свои связи с представителями оппозиции Гитлеру. Что касается Канариса, то я склонен думать, что министерство иностранных дел не могло понять мотивы, которыми он руководствовался в своих действиях. Поэтому англичане рассматривали действия адмирала, исходя из оценки руководимого им учреждения — разведывательной службы вермахта. Перед войной я получил предложение оставить карьеру журналиста и перейти на службу в министерство иностранных дел. При этом я должен был ликвидировать все свои старые связи с немцами. Считалось невозможным работнику королевского министерства иностранных дел поддерживать какие-либо отношения с Канарисом и его друзьями.

Хотя сообщения, поступавшие в течение двух предыдущих лет с Тирпицуфер[46], и поколебали веру Англии в единство Германии, однако они способствовали принятию в марте 1939 года неожиданного, но твердого решения дать гарантию Польше.

Несколько месяцев до начала войны я прослужил в министерстве иностранных дел. Именно там я потерял из вида Канариса и его друзей. Я не знал, удалось ли им снова установить контакты с англичанами и добиться взаимопонимания.

Эти месяцы раскрыли мне всю неуверенность в работе крупнейшего в мире министерства иностранных дел. Оно медленно плыло по заранее намеченному пути национальной политики, подобно кораблю, стремящемуся избежать столкновения, которое неминуемо должно было произойти где-то впереди.

Пока мы были слабы и не затрагивались наши жизненные интересы, мы не придавали большого значения активной разведке. Но теперь, весной 1940 года, необходимо было знать намерения противника. Это могло оказаться решающим. Сухопутные силы, участвующие в войне с обеих сторон, были примерно равными. Но Германия имела превосходство в авиации, а Англия — в военно-морском флоте. От внезапности и быстроты действий зависело многое: и успех, и продолжительность войны, и судьба воюющих государств и Европы в целом.

Гитлер впервые заговорил о вторжении в Норвегию 10 октября на совещании с гросс-адмиралом Редером — всего за 15 дней до начала войны России с Финляндией.

В ноябре в этот секрет посвятили Иодля. К 29 декабря Гитлер решил начать разработку операции, которая была названа «Везерские маневры». 20 февраля он назначил генерала фон Фалькенхорста командующим этой операцией. Фюрер решил ускорить ее проведение, напуганный событиями 15 февраля, когда корабль английского королевского флота «Коссак» в норвежских водах захватил немецкое судно «Альтмарк» и освободил 300 английских моряков, захваченных немецкими рейдерами в водах Южной Атлантики.

Канариса поставили в известность о предстоящей операции «Везерские маневры» в декабре. От него потребовали сведения о расположении английского флота, а также разведывательные данные о гаванях, фиордах и береговых батареях норвежского побережья.