Дворы Хаоса - [7]

Я сжал ее руку, прежде чем осознал это, и улыбнулся.

— Спасибо, Фи. Здравствуй, Папа. Привет, Дваркин. Как дела?

Я взглянул на тяжелую дверь, увидел, что она открыта. Затем я обошел Фиону и двинулся к ним. Папа набычился, глаза сузились. Я знал этот взгляд.

— Что такое, Корвин? Ты здесь без разрешения, — сказал он. — Я отдал тот треклятый приказ и жду, когда его начнут исполнять.

— Начнут, — сказал я, кивая. — Я пришел сюда не оспаривать его.

— Тогда зачем?

Я подошел ближе, рассчитывая слова так же, как и расстояние. Я был рад, что он продолжал сидеть.

— Одно время мы путешествовали вместе как боевые товарищи, — сказал я. — Будь все проклято, если тогда ты мне не стал нравиться. В прежние времена этого не было, ты знаешь. Никогда не хватало духу, чтобы вообще сказать это раньше, но ты знаешь, что это правда. Интересно, как бы все повернулось, если бы мы не оказались родственниками.

Как только я остановился перевести дух, его взгляд на кратчайший миг смягчился. Затем:

— В любом случае, — продолжил я, — я намерен скорее верить в тебя того, когда мы вместе сражались в Лоррайн, чем в нынешнего — потому что есть нечто, что в противном случае делать бы для тебя не стал.

— Что именно? — спросил он.

— Вот это.

Я схватил Талисман и резким движением сдернул цепь с его шеи. Затем повернулся на каблуках и рванул через комнату к двери. Наглухо задраил ее за собой. Я не видел способа чем-то подпереть ее снаружи, так что побежал, повторяя по пещере маршрут той ночи, когда шел следом за Дваркином. Позади я услышал ожидаемый рев.

Я следовал поворотам. Споткнулся лишь раз. Запах Уиксера по-прежнему тяжело висел в его лежбище. Я приналег, и последний поворот привел меня к дневному свету впереди.

Я помчался туда, по дороге перекидывая цепь Талисмана через голову. Я почувствовал, как камень упал мне на грудь, потянулся в него разумом. В пещере позади меня эхо разносило звуки шагов.

Наружу!

Я рванул к Образу, чувствуя окружающий мир через Талисман, разворачивая его на сверхощущение. Я был единственным, кроме Папы и Дваркина, полностью настроенным на Талисман. Дваркин рассказал, что починка Образа может быть произведена прохождением человека по Великому Образу в состоянии, подобном настройке, — следует выжигать пятно при каждом пересечении, замещать его той мощью, элементами Образа, которые этот человек несет в себе, по ходу дела смывая черную дорогу. Поэтому лучше я, а не Папа. Я по-прежнему чувствовал, что черная дорога как-то подпитана силой, которую придало ей мое былое проклятие. И это я тоже хотел смыть. Все равно Папа лучше, чем я, проделает работу по сборке и настройке мира после войны. В этот миг я вдруг осознал, что больше не хочу на трон. Даже если бы он был достижим, перспектива управления королевством все эти томительные столетия, что могли бы лечь предо мной, — это уж чересчур. Может быть, я найду легкий выход, если умру в попытке починить Образ. Эрик был мертв, и я больше не ненавидел его. Меня подгоняло другое — трон, как теперь кажется, был желанен лишь потому, что его так хотел Эрик. Я отрекся и от того, и от другого. Что же осталось? Я посмеялся тогда над Виалль, затем задумался. Но она оказалась права. Старый солдат во мне был сильнее всего. Это вопрос долга. Но не только долга. Было еще…

Я достиг края Образа, прыгнув к его началу. Оглянулся на вход в пещеру. Папа, Дваркин, Фиона — никто из них не появился. Хорошо. Им уже не успеть остановить меня. Когда я поставлю ногу на Образ, будет поздно делать что-то еще, кроме как смотреть и ждать. Я подумал о скоротечном растворении Яго, отогнал эту мысль подальше, повоевал немного с собой, чтобы утихомирить рассудок до уровня, необходимого для намеченного предприятия, вспомнил сражение с Брэндом и его странный побег, отогнал и это воспоминание тоже, успокоил дыхание, приготовился.

И тут на меня навалилась странная летаргия. Самое время начинать, а я задержался на мгновение, пытаясь сосредоточиться на великой задаче, что лежала предо мной. Образ на миг поплыл перед глазами. Давай! Чтоб тебя! Сейчас! Хватит приготовлений! Начинай, сказал я себе. Иди!

И все-таки я стоял, как во сне, созерцая Образ. Разглядывая его, я забыл о себе на долгие минуты.

Образ, и длинное черное пятно, которое надо удалить…

Уже не казалось важным, что Образ мог убить меня. Рассудок мой плыл, обдумывая красоту его…

Я услышал шум. Должно быть, Папа, Дваркин и Фиона на подходе. Мне нужно что-нибудь сделать, прежде чем они доберутся до меня. Мне придется пройти Образ, начать немедля…

Я оторвал взгляд от Образа и глянул в сторону пещеры. Они вышли, прошли полсклона и остановились. Почему? Почему они остановились?

Да какая разница? Нечего зря тратить время, давно пора начинать. Я принялся было поднимать ногу, делая шаг вперед.

Я едва мог пошевелиться. Огромным усилием воли я продвинулся на дюйм. Сделать первый шаг было труднее, чем идти по Образу у финиша. Но казалось, что воюю я не с внешним сопротивлением, а с медлительностью собственного тела. Почти так, будто…

Затем я вспомнил Бенедикта возле Образа в Тир-на Ног’т, и приближающегося, дразнящего его Брэнда, и Талисман, горящий у Брэнда на груди.