Дворец вожделений - [37]

Он подозвал трех монахов и что-то тихо приказал им. Те принесли жаровню с горячими углями и черный лаковый столик, на котором стояли курильницы с благовониями, свечи, чашки с саке и фруктами, миска с вареным рисом, палочки из вишневого дерева и пять чистых, отполированных нижних пластин черепашьего панциря. Монахи зажгли свечи и благовония. Один из них передал Рюко костяную пластину, остальные нагревали в углях палочки.

— О, боги удачи, я с глубоким почтением прошу вас рассказать нам, где находится досточтимая госпожа Кэйсо-ин, — воззвал Рюко.

Один из монахов подал ему палочку с ярко пылающим кончиком. Рюко прижал кончик палочки к ложбинке на пластинке панциря. Сёгун наблюдал за его манипуляциями с жадным вниманием, а Сано с тем же неодобрением, какое читалось на лицах Янагисавы и Хосины. Гадатели устраивали подобные ритуалы с черепашьими панцирями и костями животных с древних времен, а предсказатели открывали тайные истины и управляли поступками военачальников и императоров, однако ворожбой вовсю пользовались и шарлатаны для обмана легковерных.

— Что должен сделать его превосходительство, чтобы вернуть свою мать? — нараспев проговорил священник Рюко.

Его ассистенты стали дуть на палочку, и та вспыхнула на черепашьем панцире. Запах жженой кости смешался со сладким ароматом благовоний. Жар опалил пластину, послышалось потрескивание. Рюко повторял действо до тех пор, пока палочки не сгорели почти до основания, дым плыл по комнате, а на всех пяти пластинах виднелись многочисленные трещины.

— Что поведало… э-э… гадание? — взволнованно спросил сёгун.

Рюко рядком выложил кусочки панциря на столе и принялся изучать трещины, посредством которых боги отвечали на обращенные к ним просьбы.

— Боги отказываются говорить, где находится госпожа Кэйсо-ин, — мрачно объявил он.

«Конечно», — подумал Сано. Лицо сёгуна разочарованно сморщилось, а Хосина и Янагисава раздраженно поджали губы. Рюко слишком хитер, чтобы назвать местоположение Кэйсо-ин и рискнуть возможным разоблачением.

— Они говорят, что вы должны заслужить это знание, — сказал он сёгуну.

— Каким образом? Что надо сделать? — Цунаёси Токугава придвинулся к Рюко, в волнении сцепив руки.

— Ваш режим утратил гармонию с космосом, — возвестил Рюко. — Злые влияния окружают вас и угрожают будущему вашего клана. Вы должны очистить двор от этих злых влияний. Восстановите духовное равновесие, и путь для возвращения госпожи Кэйсо-ин будет расчищен.

— Э-э… этот совет утешает. — Однако облегчение сёгуна тут же обернулось смятением. — Но как же мне узнать, кто вокруг меня олицетворяет зло? — спросил он.

Сано понял, каким будет ответ Рюко, и тревога булавкой кольнула ему сердце.

— Я узнаю через гадание имена злых людей, которых вы должны будете удалить из своего окружения, — пообещал священник Рюко и торжествующе стрельнул глазами в сторону канцлера и начальника полиции.

Сано видел на лицах обоих ужас и смятение от осознания, что Рюко обрел власть над сёгуном и способен устранить их при помощи лживых предсказаний. А Сано сжигал гнев, более сильный, чем страх потерять свой пост. Он чувствовал мучительную ненависть ко всем оставшимся в этой комнате. Рюко, Янагисава и Хосина пытались воспользоваться похищением для своих личных целей. Их тревожила лишь политическая карьера. А сёгун беспокоился только о своей матери. Ни один из них даже на мгновение не задумался о Рэйко, Мидори или сотне людей, погибших во время резни.

Сано едва сдерживал свой гнев. Надо было уйти прежде, чем он убьет кого-нибудь. Он поднялся, и все воззрились на него, удивленные, что он осмелился встать, прежде чем сёгун его отпустил. Сано поклонился каждому. Потом — впервые в жизни — вышел из комнаты без разрешения своего господина. Голос сёгуна, звавшего его по имени, утонул в злобе, гудевшей у него в голове.

Выйдя из дворца, он побежал сквозь сумрак по обнесенным стенами переходам, не обращая внимания на стражников, кричавших, чтобы он остановился для проверки. Задыхаясь, мокрый от пота, Сано добрался до своего имения. Часовые открыли ворота, он прошел во двор и вдруг остановился, склонив голову и пытаясь отдышаться. Осознание произошедшего, словно ледяным душем, загасило в нем гнев.

Его уход от сёгуна только усугубил опасность, угрожавшую Рэйко. Ведь сёгун может отстранить его от расследования… если только священник Рюко уже не убедил их господина изгнать или казнить его. Кто тогда спасет его жену? Сано подумал о Хирате. Шанс, что он с Марумэ и Фукидой найдет женщин, казался ничтожным, и он обругал себя за горячность. Страх потерять Рэйко навеки бросил его в дрожь, мир рушился вокруг него.

Он ощутил потребность что-то делать, все, что угодно, лишь бы перебороть охватившее его отчаяние, и вспомнил, что должен допросить целую тюрьму арестованных последователей учения Черного Лотоса. Направляясь к казарме, чтобы прихватить с собой отряд детективов, Сано пытался побороть сомнения в причастности секты к похищению женщин и уверял себя, что не напрасно тратит время. Новый страх за Рэйко зародился у него в душе.

Его жена не станет пассивно переносить свалившиеся на нее невзгоды. Сано знал, что Рэйко попытается дать отпор похитителям и сбежать. Удастся ли ей это? Не станет ли отвага причиной ее гибели?