Дворец наслаждений - [4]

— Я его смутила, — сказала женщина, повернувшись ко мне. — Смутила могущественного сановника. Я их всех смущаю, всех посланников, которые ездят вверх и вниз по реке и клянут всех и вся, когда им приходится высаживаться на пустынный берег возле нашего Асвата, потому что они знают, что я немедленно к ним приду. Им ведь даже в голову не приходит, как мне самой от всего этого неловко. Но кто ты, молодой офицер с красивыми темными глазами? Раньше я тебя не встречала. Как твое имя?

— Камен, — ответил я, внезапно испугавшись, что сейчас сумасшедшая обратится со своей просьбой ко мне, и покосился на посланника.

— Камен, — повторила женщина. — Дух Мена. Как я понимаю, Мен — это имя твоего отца?

— Ты понимаешь правильно, — ответил я. — А как я понимаю, ты просто надо мной смеешься. Благодарю тебя за еду, но мой долг — заботиться о моем господине, а он очень устал. — Я поднялся. — Будь добра, забирай свои миски и уходи.

Она немедленно встала, что меня очень обрадовало, взяла поднос, но так просто уходить не собиралась.

— У меня к тебе просьба, офицер Камен, — сказала она. — Прошу тебя, доставь царю одну вещь. Я бедна, и мне нечем тебе заплатить. Ты сделаешь это для меня?

«О боги», — в отчаянии подумал я и, сгорая от стыда, опустил голову.

— Простите, госпожа, но у меня нет доступа в царский дворец, — выдавил я из себя.

Вздохнув, женщина повернулась, собираясь уходить.

— Ничего другого я и не ожидала, — бросила она через плечо. — Куда катится Египет, если могущественный не хочет прислушаться к мольбам обездоленного? Просить же тебя, посланник Мэй, бесполезно, один раз ты уже отказал мне. Спокойной тебе ночи!

Во тьме послышался ее презрительный смех, и вскоре наступила тишина.

— Безмозглое существо! — выругался посланник. — Выстави караул, Камен.

Он направился к ладье, а я, сделав знак солдату, принялся засыпать костер песком. В желудке у меня стоял ком.

Сказав, что буду дежурить во вторую смену и показав солдату границы его участка, я взял одеяло и направился к деревьям, но мне было никак не заснуть. Затихли голоса гребцов. Со стороны селения не доносилось ни звука, и только на реке время от времени раздавался тихий всплеск, когда какое-нибудь ночное животное выходило по своим делам. В небе, расчерченном темными ветвями деревьев, переливались звезды.

Мне следовало радоваться. Я возвращался домой, к своим родным, к своей невесте Тахуру. Я с успехом справился со своим первым поручением. Я был здоров и бодр, богат и умен. И все же меня начала одолевать какая-то странная печаль. Я вертелся с боку на бок, пытаясь уснуть, но земля подо мной вдруг словно сделалась тверже и впивалась мне в бока и плечи. Я ложился то так, то эдак, но сон упорно не шел.

Наконец я встал, пристегнул меч и направился к реке. Она была совсем пустынной и, словно серая лента, тянулась среди пальм и зарослей акаций. Идти в селение мне не хотелось, ведь наверняка оно мало чем отличалось от тысячи таких же деревушек, которые мы встречали по дороге от Дельты на севере до Порогов на юге. Я повернул направо и вдруг почувствовал какую-то тревогу, когда в лунном свете передо мной возникли очертания храма, а над головой зашептали тихую ночную песнь ветви пальм. Вода выложенного камнем канала было черной и неподвижной. Я немного постоял возле него, глядя на свое бледное расплывчатое отражение. Мне не хотелось возвращаться к реке. Повернув налево, я пошел вдоль храма и внезапно наткнулся на ветхую хижину, одиноко приютившуюся возле его задней стены, за которой передо мной предстала бескрайняя пустыня, залитая волнами лунного света и уходящая за горизонт. Вдалеке, на окраине Асвата, где кончались обработанные земли, виднелись ряды редких пальм — слабый бастион для защиты от песка, также освещенный всепроникающими лунными лучами.

Я заметил ее, когда она внезапно появилась из-за дюны и легко заскользила по песку. Обнаженная, с поднятыми вверх руками и откинутой головой — я не сразу узнал ее, приняв сначала за один из призраков, которые по ночам выходят из заброшенных могил и бродят вокруг, желая отомстить живым. Но когда она начала танцевать, все мои страхи пропали. Казалось, ее гибкое, изящное тело впитало в себя лунный свет, сделавшись серебристо-голубым, волна ее черных густых волос была словно сама тьма, которая двигалась вместе с ней. Я знал, что мне следует уйти, знал, что вижу то, чего не должен видеть, но я словно прирос к земле, не в силах отвести глаз от дикой красоты этого зрелища. Величие бескрайней пустыни, холодный поток лунного света, страстный танец, который исполняла женщина во имя некоего прославления или очищения или просто ради собственного удовольствия, — все это околдовало меня.

Я очнулся, когда танец внезапно прекратился и женщина застыла на месте с поднятыми к небу и сжатыми в кулаки руками, а затем как-то сразу обмякла. Ссутулившись, она пошла в мою сторону, подобрала на ходу свою одежду и ускорила шаг. Я понял, что сейчас меня обнаружат. Резко повернувшись, я хотел убежать, но нога попала на скользкий камень, который покатился в сторону, а я, споткнувшись, налетел на шершавую стену хижины, в тени которой я прятался. Наверное, ударившись локтем, я вскрикнул от боли, потому что женщина остановилась, накинула на себя одежду и крикнула: