Дворец и монастырь - [62]
— А буря-то, буря какая была, такой и не запомнят в Москве, — дополняли рассказ другие. — Хуже чем тогда, когда царь Иван Васильевич родился. Помнишь? Целый день она ревела, крики людей заглушала. Тут же и порох взрывало, пуще грома был грохот. Только к вечеру утихла гроза, а в три часа ночи и пожар погас. Тлели-то пни обгорелые чуть ли не неделю. Смердило так, что и не приведи Господи. На людей смотреть было страшно: обгорелые, с опаленными волосами, нагие бродили по улицам, а то иные и совсем сгорели, тысяча семьсот человек, толковали, сгорело да в убогих домах похоронено, младенцев это не считая.
— Да пожар-то еще что, — продолжали рассказывать Филиппу. — После пожара что было. Царь-то Иван Васильевич с испугу на Воробьевы горы укрылся, словно от народа прячась; в это время мятеж и устроили те, кто злоумышлял против князей Глинских. Распустили это слухи, что, мол, они подожгли Москву. Сказывали, что княгиня Анна, — помнишь старуху мать-то великой княгини Елены Васильевны? — сердца из мертвых вынимала, клала в воду да улицы той самой водой кропила, ездя по Москве. Люди всякое зря болтают, а темный народ верит. В ярость народ в те поры пришел. Княгини-то Анны в Москве в те поры на ее счастье не было, так народ вломился в церковь Успения, куда сын княгини Анны, князь Юрий, укрылся. Там, в самом храме святом, его и прикончили, дохнуть не дали. Ни-ни! Потом на лобное место выволокли тело-то для поругания, пограбили имение князей Глинских и слуг их перебили. Много они досады народу делали. Тут-то и явился к царю поп новогородский Сильвестр.
Филиппу рассказали, что это был за муж. Суровый, правдивый, смелый. Простой иерей, он предстал перед царем Иваном Васильевичем и обличал его за жестокости, говорил, что Суд Божий гремит над главою легкомысленного и злострастного царя, что огонь небесный испепелил Москву и разлил гнев в сердцах людей. Писание раскрыл он перед царем и указал на правила, данные Вседержателем для земных царей, которые должны следовать начерченным им Господом путем. Плакал перепуганный молодой царь и клялся исполнить все и покориться Господним велениям. Великий страх напал на него.
— С той поры и не узнать царя, как стали около него Сильвестр да Адашев, — продолжали рассказывать. — Поп Сильвестр его духовный наставник, а Алексей Федорович Адашев, хоть и юн летами, а правой рукой ему служит, народолюбец великий он. Душу свою за народ положить готов.
И Филипп услыхал, что произошло в Москве после пожара и мятежа. Царя окружили люди, которые были убеждены, что он должен искать совета не только у своих советников, но и у всенародных человеков. Совершилось нечто небывалое доселе на Руси. В Москве собрали первый земский собор из выборных людей всей русской земли. Не бояре одни, не москвичи одни в думу сошлись, а все русские люди, так как русская земля была уже объединена московскими великими князьями и самодержавцами. Собрали этих выборных людей всех сословий в один из воскресных дней на Красной площади. Царь Иван Васильевич слушал обедню и потом с митрополитом и духовенством вышел на площадь на лобное место. Впереди него несли кресты. За ним шли бояре и военная дружина. Начали петь молебен. Когда он окончился, царь, постившийся и исповедывавшийся перед этим великим днем, обратился к митрополиту.
— Молю тебя, владыко святый, — начал он громогласно, — да будешь нам помощник и любви поборник. Вем, блага дела и любви желатель еси. Я, владыко, и сам знаешь, как я остался после отца своего четырех лет; а после матери своей осьми лет. Родители о мне не брегли, а сильные мои бояре и вельможи о мне не радели и самовластны были, и сами себе саны и чести похитили моим именем, им же некому было возбранять, и во многих корыстиях, и в хищениях, и в обидах упражнялись. Я же словно глух был и не слышал, и не имел во устах своих обличения, юности ради моея и пустоты. Они же властвовали… О, неправедные лихоимцы и хищники и неправедный суд по себе творящие! Как ныне нам ответ дадите, многие слезы на себя воздвигнув? Я же чист от крови сея. Ожидайте воздания своего!
Царь поклонился на все стороны и обратился к окружающим с воззванием:
— Люди Божий и нам дарованные Богом! Молю вашу веру к Богу и к нам любовь. Ныне нам ваших обид, и разорений, и налогов исправить невозможно, замедления ради юности моей и пустоты и беспомощества и неправд ради бояр моих и властей и бессудства неправедного, и лихоимания, и сребролюбия. Молю вас, оставьте друг другу вражды и тяготы свои, кроме каких больших дел, и в том, и в иных вновь я вам, сколько вместно нам, сам буду судия и оборона, и неправды разорять, и похищения возвращать…
Впервые царь и народ стояли лицом к лицу помимо местничавшихся между собою бояр и наживавшихся неправдой служилых людей.
Тут же царь Иван Васильевич решился пожаловать в окольничие Алексея Федоровича Адашева, молодого человека, случайно приблизившегося к царю и бывшего на его свадьбе стольником и мовником, то есть спавшего у его постели и мывшегося в мыльне с великим князем Жалуя своего любимца, царь обратился к нему с речью:
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Роман А.К.Шеллера-Михайлова-писателя очень популярного в 60 — 70-е годы прошлого века — «Лес рубят-щепки летят» (1871) затрагивает ряд злободневных проблем эпохи: поиски путей к изменению социальных условий жизни, положение женщины в обществе, семейные отношения, система обучения и т. д. Их разрешение автор видит лишь в духовном совершенствовании, личной образованности, филантропической деятельности.
ШЕЛЛЕР, Александр Константинович, псевдоним — А. Михайлов (30.VII(11.VIII).1838, Петербург — 21.XI(4.XII). 1900, там же) — прозаик, поэт. Отец — родом из эстонских крестьян, был театральным оркестрантом, затем придворным служителем. Мать — из обедневшего аристократического рода.Ш. вошел в историю русской литературы как достаточно скромный в своих идейно-эстетических возможностях труженик-литератор, подвижник-публицист, пользовавшийся тем не менее горячей симпатией и признательностью современного ему массового демократического читателя России.
ШЕЛЛЕР, Александр Константинович, псевдоним — А. Михайлов [30.VII(11.VIII).1838, Петербург — 21.XI(4.XII). 1900, там же] — прозаик, поэт. Отец — родом из эстонских крестьян, был театральным оркестрантом, затем придворным служителем. Мать — из обедневшего аристократического рода.Ш. вошел в историю русской литературы как достаточно скромный в своих идейно-эстетических возможностях труженик-литератор, подвижник-публицист, пользовавшийся тем не менее горячей симпатией и признательностью современного ему массового демократического читателя России.
Русский писатель-демократ А.К. Шеллер-Михайлов — автор злободневных и популярных в 60-80-х годах прошлого века романов.Прямая критика паразитирующего дворянства, никчемной, прожигающей жизнь молодежи, искреннее сочувствие труженику-разночинцу, пафос общественного служения присущи его романам «Господа Обносковы», «Над обрывом» и рассказу «Вешние грозы».
ШЕЛЛЕР, Александр Константинович, псевдоним — А. Михайлов (30.VII(11.VIII).1838, Петербург — 21.XI(4.XII). 1900, там же) — прозаик, поэт. Отец — родом из эстонских крестьян, был театральным оркестрантом, затем придворным служителем. Мать — из обедневшего аристократического рода.Ш. вошел в историю русской литературы как достаточно скромный в своих идейно-эстетических возможностях труженик-литератор, подвижник-публицист, пользовавшийся тем не менее горячей симпатией и признательностью современного ему массового демократического читателя России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.