Дворец грез - [64]

Дисенк в ужасе вскрикнула при виде моего легкого увечья, всплеснула ручками и немедленно послала за соленой водой и куском сырого мяса. Потом она осторожно, со знанием дела, омыла припухлости и заставила меня сидеть, прикладывая мясо к губам, пока опухоль не спала. После этого она намазала мне губы медом. Я едва ли сознавала, что она делает. Мой мозг лихорадочно работал, я мысленно перебирала отравляющие порошки из запаса Гуи. Возможно, болиголов. Листик болиголова, брошенный в салат Кенне, вызовет у него слабость в ногах, и он не сможет нормально ходить. Его зрение тоже ослабеет и сердце будет биться неровно. Преимущество болиголова было в том, что его симптомы начинают проявляться только через час или более после приема, но, хотя Гуи и научил меня свойствам ядовитых растений, он не сказал, в каких количествах их нужно использовать. Если дать слишком много, Кенна может умереть. Если слишком мало, он поправится через день-другой и вернется к Мастеру. Корни болиголова, собранные весной, были безвредны, но что значит «безвредны» — они совсем не подействуют или вызовут только легкое недомогание? Освежающее питье, приготовленное из листьев дурмана? Гуи включил в один из своих рецептов совсем небольшое количество дурмана. Но поскольку ядовитые свойства дурмана известны каждому врачевателю в Египте, Мастер почти наверняка распознает болезнь Кенны. Рвотный орех? Это наиболее опасный яд из всех, что имелись на полках кабинета, умереть можно только от одного запаха, он убивает даже при попадании на кожу. Гуи описывал мне его действие в ужасающих подробностях. Если но глупости я допущу оплошность, то смерть неизбежна. Но в очень маленьких лекарственных дозах он не действует вообще, и невозможно использовать для лечения болезней некое среднее количество. Этот яд либо убивал, либо не оказывал вообще никакого действия.

Пока Дисенк осматривала мои губы, причем выражение ее совершенного лица было так серьезно, будто я лишилась зуба и останусь безобразной на всю жизнь, я просчитывала возможности и отметала одну за другой. Олеандр действовал слишком быстро. Винные ягоды нужно жевать. Мед из азалии — возможно, только где его взять? Мои мозги уже стали такими же горячими, распухшими, как и губы, и в конце концов я отбросила все мысли о Кенне. Пришло время подумать, что делать: возможно, пройдет не один день, прежде чем язвительные слова Кенны — а я была уверена, что он их исторгнет, — дойдут до ушей и сознания Гуи. Если Гуи вообще воспримет их серьезно. Возможно, Мастер резко оборвет слугу и отправит его жаловаться главному управляющему. Но возможно, Кенна был прав и мои позиции здесь менее прочны, чем я себе представляла. Все это было очень трудно. Я вздохнула, и Дисенк спросила встревоженно:

— Сильно болит, Ту?

Я покачала головой. Настоящая боль была у меня внутри. Порочная дрянь. Самодовольная блудница. Простолюдинка, самоуверенная, тщеславная, самовлюбленная. Это все обо мне? Конечно нет. Кенна просто кричал от боли, которая жгла и меня. Отстранившись от легких прикосновений Дисенк, я сказала, что мне нужно поплавать, мы вместе вышли в сад, и я забылась в объятиях воды, а она сидела у края бассейна и смотрела на меня.

В конце концов все оказалось проще, чем я думала. Раз в неделю Кенна появлялся во внутреннем кабинете с уборкой и орудовал веником и тряпками вокруг нас; я в это время записывала то, что диктовал мне Гуи, или подавала ему составляющие для приготовления лекарств, пока он работал, склоняясь над перемазанными чашами и склянками. Гуи, привыкший к установленному распорядку, едва замечал его, но я пристально следила за Кенной. Я заметила, что во время работы Кенна часто прерывался и посылал раба за пивом. Чашку с пивом он ставил на стол во внешнем кабинете, чтобы попить, когда почувствует жажду. Так было не всегда, но чаще всего он заканчивал работу, вытирая пот со лба и шеи, подходил к столу и быстро осушал свою чашку. Потом он собирал свои принадлежности, забирал чашку и уходил. Он всегда заканчивал работу намного раньше, чем мы с Гуи, и уходил так же тихо, как и приходил. После долгих размышлении о том, как отомстить Кенне, я остановилась на яблоке любви.[63] Гуи выращивал его наряду с несколькими другими полезными растениями в дальнем углу своего имения; участок, разумеется, тщательно охранялся. Мне еще ни разу не приходилось использовать его в рецептах, но Гуи рассказывал, что это хорошее снотворное для тех случаев, когда больного нужно разрезать. Он также иногда давал его женщинам, страдавшим бесплодием, наверное, потому, что его странный корень но форме напоминал пенис. Я взяла корень голыми руками, и моя кожа покрылась безобразной сыпью, что сильно испугало Дисенк. Зрелые плоды этого растения можно было безопасно употреблять, в пищу. Неспелые были ядовиты. Что мне в них больше всего нравилось, однако, — это то, что в дозах, чуть превышающих безопасные, он мог вызывать рвоту и понос. Мысль причинить Кенне такие неудобства вызвала у меня улыбку. Когда он начнет поправляться, я дам ему еще и буду продолжать до тех пор, пока его, вконец ослабевшего, не отправят восвояси, потому что он не сможет справляться со своими обязанностями личного слуги Гуи.