Дворец грез - [100]

— Ты знакома с этикетом, предписанным в подобных случаях? Ты знаешь, как вести себя, когда приближаешься к богу?

— А-а! — с облегчением воскликнула я. — О да, Амоннахт. Я бывала раньше в царской опочивальне.

Мне показалось или у него на лице в самом деле промелькнула улыбка? Догадался ли он, что я намереваюсь нарушить большинство из установленных этикетом правил, о которых я была наслышана от Гунро и Гуи; что я доверилась своей интуиции и решила предстать перед фараоном кем угодно, только не робкой, покорной девой, даже если и буду чувствовать себя таковой?

— Да, точно, — серьезно ответил он. — Я забыл. Тогда да ниспошлет тебе Хатхор свое благословение и да пребудет с тобой любовь нашего царя! Я еще не выбрал, кто разделит ложе с фараоном завтрашней ночью. Ты можешь удостоиться этой чести. Слуга из дворца придет за тобой после захода солнца.

Следует ли поблагодарить его? Я решила, что не стоит. Поклонившись, я вышла; у двери меня уже ждал другой посыльный, который, несомненно, должен был проводить меня обратно, дабы я не отправилась одна бродить где не следовало.

Дворцовый сад был все еще залит тихим бронзовым сиянием. Проходя мимо других кабинетов, я увидела кошку, которая спрыгнула с нижней ветки дерева и, плавно, с мягкой, текучей фацией двигаясь в пламенеющей траве, убежала. Я усмотрела в этом добрый знак и быстро прочла молитву Баст, богине чувственного наслаждения, и попросила ее благоприятствовать моим усилиям.

Той ночью я тоже молилась, долго и усердно, перед своей маленькой статуэткой Вепвавета. Я напомнила ему о своей преданности, о том, как он внял моим прежним мольбам и забрал меня из Асвата, умоляла его не дать пропасть напрасно всем его стараниям. Я сообщила Дисенк, что мой час настал, и дала ей указания, что я хочу надеть. Она засомневалась.

— Но, Ту, — робко возразила она, — со всем уважением хочу заметить, что фараона больше восхищает, когда непорочная дева одета в простое белое платье. Если ты пойдешь к нему в золотом и желтом и в парике, увешанная драгоценностями, он тут же прогонит тебя.

— Не думаю, — улыбнулась я, — Свою неискушенность мне скрыть не удастся, Дисенк, но я и пытаться не буду. У меня есть идея получше. Я напущу официальности: пойду как дева, переодетая врачевательницей. Рамзес будет заинтригован.

— Надеюсь, что ты не ошибаешься, — расстроенно ответила она.

Гунро, которая в этот момент разминалась, высоко подняв свою стройную ногу и касаясь лбом колена, пробормотала:

— Умно придумано. Ту. Возможно, это сработает.

Я пожала плечами, выказывая большую уверенность, чем у меня была на самом деле.

— Если не сработает, попробую что-нибудь другое, — заметила я надменно, — Полагаюсь на свою интуицию. Я буду такой наложницей, от которой он не сможет отказаться.

Спала я той ночью плохо, несколько раз просыпалась и подолгу лежала, глядя в темноту; раз я слышала, как тихо переговаривались посыльные, что дежурили неподалеку на случай, если какой-нибудь женщине потребуется позвать служанку, в другой раз у меня кровь застыла в жилах от пронзительного воя пустынной гиены, явственно слышимого и омерзительного; он донесся против ветра. Но упрямые пески пустыни лежат далеко от утопающей в зелени Дельты и к востоку, и к западу, поэтому мне пришло в голову, что этот крик слышала только я, что это боги посылают мне свое предостережение. Впрочем, гиены могли под покровом темноты пробраться в город, чтобы порыться в отбросах. Похоже, так оно и было.

Мысленно содрогнувшись, я перевернулась, пытаясь заснуть снова, но от испуга в голове зашевелились беспокойные мысли, которые я прежде сознательно гнала прочь. Я не хотела отдавать свою девственность этому мужчине. Всего два гола назад я была готова принести ее в жертву Гуи, за то что он заглянет в мое будущее, но тогда я была еще ребенком, невежественным и безрассудным. Девственность представлялась мне всего лишь товаром для обмена. Теперь все изменилось. Она по-прежнему была товаром, но ее стоимость возросла и стала неотделимой частью стоимости меня самой.

В момент истинного озарения я поняла, что Гуи был более достоин этой награды, чем владыка Обеих Земель. Кроме того, я и не собиралась дарить свою девственность. Я наконец распорядилась ею, чтобы заплатить за будущее, о котором как давно мечтала, и это откровение принесло мне и надежду, и стыд.

Утром я поднялась немного позднее обычного, чтобы вечером чувствовать себя совершенно отдохнувшей. Когда я стала проверять содержимое своей медицинской сумки, как раз принесли новые травы, о которых я просила Гуи. В жаркие послеполуденные часы я снова спала, потом до заката мы с Гунро забавлялись игрой в собаку и шакала,[71] это подействовало на меня успокаивающе. Потом настало время для церемонии одевания и нанесения краски. Когда явился слуга из дворца, я поцеловала изножье Вепвавета, подхватила свою сумку и вышла вслед за ним в благоухание вечера. Еще я предварительно пожевала листик ката, и от моих страхов остался только слабый трепет где-то глубоко в животе. Я была молода и красива, хитра и умна. Я была Ту, царевна либу, которая собралась завоевать весь мир.