Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель - [45]

На вокзале в Петербурге встретил меня мой дядя, Фадеев. Мы поехали к нему, и там за самоваром разрешилась эта загадка. Письмо мое, о котором я уже давно не думал, написанное мною в каком-то лихорадочном состоянии, было передано моим дядей графу Воронцову-Дашкову, очень ему понравилось, и он его вручил Государю Александру III, которому очень понравилась счастливая мысль образовать тайное общество охраны престола. Он отправил мое письмо своему брату великому князю Владимиру, начальнику Петербургского военного округа, с предписанием испытать и разработать мой проект.

«Сегодня вечером я повезу тебя на Фонтанку, — сказал дядя, — к Павлу Шувалову (в петербургском обществе его знали под именем Боби). Он начальник нашего союза, и ты познакомишься там с главными членами Священной Лиги». Впервые переступил я порог одного из роскошных аристократических домов, что произвело на меня большое впечатление. Впервые также находился я в обществе тех высокопоставленных особ, с которыми впоследствии мне было суждено так часто встречаться. Там тогда находились великие князья Владимир и Алексей, начальник Генерального штаба генерал князь Щербачев, кавалергард ротмистр Панчулидзев и хозяин дома. Меня приняли очень сердечно, чествовали меня за мою гениальную идею и сообщили мне, что мой проект разработан, и составлен уже отдел (из 10 человек), что члены будут вербоваться как в России, так и за границей, и таким путем образуется мощная организация. Мне показали тайный знак этого союза и привели меня к присяге. Я должен был клясться перед иконой, все свои силы, всю жизнь посвятить этому делу, и я, как и все другие члены, должен был дать обещание, в случае если это понадобится, не щадить ни отца, ни мать, ни сестер, ни братьев, ни жены, ни детей. Вся эта процедура, происходившая в роскошном кабинете, среди разукрашенных серебром и оружием стен, произвела на меня, провинциала, глубокое впечатление. Но я был окончательно наэлектризован, когда раскрылась дверь в столовую, — никогда раньше не видал я столько изысканных блюд. Вино лилось рекой, и я был слегка навеселе, когда великий князь Владимир мне сказал: «Милый Витте, мы все решили дать Вам заслуженное Вами почетное поручение. В настоящее время французское правительство отказывается выдать нам нигилиста Гартмана. Мы послали гвардии поручика Полянского в Париж с приказом уничтожить Гартмана. Поезжайте завтра иметь наблюден[36] над Полянским, и если он не исполнит свою обязанность, то убейте его, но предварительно ждите нашего приказа. Вы всегда найдете возможность вступать с нами в сношения через нашего агента в Париже; агент этот пользуется нашим полным доверием и стоит во главе нашей организации за границей. Вы можете его ежедневно видеть у Дюрана[37], бульвар де ла Мадлен. Советуйтесь с ним во всех трудных случаях». Я спросил его имя. Великий князь сказал: «Дайте ему себя узнать нашим тайным знаком, и он сам назовет Вам свое имя». Мне дали 20 000 рублей. Никогда ранее не видал я столько денег.

На следующий день дядя доставил меня на вокзал. У меня сильно болела голова после выпитого накануне вина, и только в Вержболове пришел я окончательно в себя и начал разбираться в этом странном происшествии, в которое я был вовлечен. Я не мог себе представить в то время, когда я писал моему дяде мое школьническое письмо, что оно могло дать результат такого государственного значения. В то же время я был в ужасе от назначенной мне роли и от данной мной страшной, связывающей меня клятвы. Перспектива пролить человеческую кровь приводила меня в содрогание.

Наконец я приехал в Париж и остановился в назначенной мне великим князем гостинице в Quartier Latin. Три дня сряду завтракал и обедал я за столом в близком соседстве с человеком, которого я должен был убить. На третий день вечером моя будущая жертва приблизилась ко мне и сказала: «Я — Полянский. Я получил от члена нашей организации извещение, что Вы сюда посланы для того, чтобы меня убить, если я не убью Гартмана. Должен Вам сообщить, что все предпринятое мной в этом направлении увенчалось успехом — я нанял убийцу и жду распоряжений из Петербурга, но я их еще не получил и думаю, что будет лучше, если мы с Вами поговорим откровенно. Я решил исполнить возложенное на меня поручение, и поэтому я не думаю, что я паду Вашей жертвой, мы имеем время и возможность спастись». Я был очень рад этой встрече, — я никого не знал в Париже, страшно скучал и впервые провел приятный вечер в обществе товарища по Священной Лиге, который, прежде чем убить или быть мной убитым, пошел со мной в театр, а затем в ресторан поужинать.

На следующее утро все еще было по-прежнему, и я вдруг вспомнил, что мне было приказано идти к Дюрану, где я должен встретить таинственную особу, которая мне даст необходимые указания. Я сел за маленький стол у Дюрана и делал каждому входящему наш таинственный знак, чтобы обратить на себя внимание. Одни проходили, не глядя на меня, мимо, другие, казалось, были несколько изумлены и, так как я довольно часто повторял эти знаки, думали, вероятно, что я страдаю эпилепсией. Я уже начинал терять всякую надежду, как вдруг один субъект, с большими черными глазами и невероятной внешностью, проходя мимо моего стола и заметив мои знаки, ответил на них, — это был тот, кого я искал. Он подсел ко мне и назвал себя — Зографо. Затем он мне сказал, что он имеет сведения, что усилия посольства увенчались успехом, — удалось доказать, что нигилист Гартман — обыкновенный уголовный преступник и что вследствие этого он будет выдан французским правительством. Таким образом, нам не пришлось совершать убийства.