Двор. Книга 2 - [20]

Иона Овсеич не имел ничего против такого ответа, но особо подчеркнул, что дело здесь, конечно, не в словах, и ближайшее время, как можно полагать, покажет со всей ясностью.

Анна Котляр, когда ей дали слово, категорически отказалась под тем предлогом, что она целиком согласна с товарищем Дегтярем, который сам был на фронте и получил два ранения. А День Победы, как уже знают, она встретила в госпитале, и здесь, кто мать, наверно, поймет ее: она больше не хотела жить, она хотела умереть, чтобы быть вместе со своими сыновьями.

Клава Ивановна быстро подвинула графин с водой и черный, из нижней половины бутылки, стакан, но в этом не было надобности: Аня села на свое место, отодвинула стакан и положила руки на стол, ладонями вниз, женщины тихонько плакали и пальцами вытирали слезы.

— Товарищи, — сказал тяжелым голосом Иона Овсеич, — мы пришли сегодня на встречу с фронтовиком, а увидели перед собой страшное материнское горе, которое на всю жизнь оставляет незаживающие рубцы. Это не случайно: на миллионах примеров мы знаем, как в одном лице соединялись мать и солдат, мать и воин. От имени актива дома я вношу предложение избрать женсовет и первым его председателем демобилизованного лейтенанта Советской Армии Анну Котляр.

Предложение Ионы Овсеича встретили единодушными аплодисментами, Клава Ивановна поздравила председателя женсовета, поцеловала ее и прижалась щекой. Потом подходили другие женщины, тоже поздравляли и прижимались щекой, Аня все время хорошо держалась и только в конце, когда никто уже не ожидал, вдруг закрыла лицо руками.

Дина Варгафтик опять вспомнила своего Гришу, от которого уже не осталось костей, и сказала: время течет, понемножку забудется, а жизнь будет идти своим чередом. Главное, чтобы человек не чувствовал себя круглым сиротой.

На другой день Иосиф Котляр специально зашел к товарищу Дегтярю и лично пожал руку: Аня до середины ночи не давала ему спать и составляла планы, как будет работать женсовет.

На следующий день Аня устроилась медсестрой в первой горклинбольнице, а несколько дней спустя во двор вернулся на постоянное жительство Адя Лапидис: Котляры выделили ему одну из двух своих комнат и взяли на полное обеспечение, Иона Овсеич, со своей стороны, обещал ходатайствовать перед Сталинским райисполкомом, чтобы фактический акт усыновления был оформлен юридически, по закону.

Полина Исаевна, у которой опять открылся старый процесс в легких, вытирала подушкой слезы и говорила, какие чудесные люди живут вокруг нас, а мы сплошь и рядом даже не замечаем. Иосиф Котляр занес десяток яиц: знакомые из района, недалеко от Варваровки, на другом конце моста от Николаева, привезли ему полсотни, так пусть он думает, что привезли на десяток меньше.

— Иосиф, бог с вами, — возмутилась Полина Исаевна, — мы не нищие.

— Кушайте и поправляйтесь назло врагам, — сказал Иосиф.

— Враги, — горько улыбнулась Полина Исаевна, — у меня нет врагов. Мой самый большой враг — палочка Коха. Но если вокруг имеешь столько друзей, что может сделать несчастная палочка Коха.

Иона Овсеич, когда узнал про яйца, категорически предупредил Иосифа, что подношений ему не надо, в получку он расплатится, — пусть не по базарной, так по государственной цене, Полина Исаевна сказала мужу: на базаре яички в пятнадцать-двадцать раз дороже, получается глупая комедия.

— Полина, — Иона Овсеич хлопнул ладонью по столу, — я никому не позволю в моем присутствии говорить про государственные цены, что это глупая комедия!

Полина Исаевна пожала плечами: Дегтярь не так ее понял.

— Нет, уважаемая Полина Исаевна, — Иона Овсеич вторично хлопнул, — я вас правильно понял! Это вы меня не хотите понимать.

Пятого числа на фабрике выдали аванс, Иона Овсеич первым делом вернул долг Котлярам.

— На эти деньги, — опять взялась за свое Полина Исаевна, — если добавить еще столько, он сможет купить поляйца.

В этот раз Иона Овсеич сдержал себя, потому что учительница арифметики, тем более хворая и в постели, должна делать в уме деление и умножение, а то совсем потеряет квалификацию.

Полина Исаевна заплакала: она отдает себе отчет — кому охота возиться с вечно больной женой, лучше бы она уже умерла.

— Не надо умирать, — сказал Иона Овсеич, — надо сделать пневмоторакс, а не просить милостей у судьбы.

Полина Исаевна взохнула: ее преданный муж забыл — она уже до войны один раз делала.

— Опять арифметика! — засмеялся Иона Овсеич. — Полина, ты не кому-то оказываешь любезности, а самой себе.

В середине месяца знакомые из-под Николаева снова заехали к Иосифу, он взял у них полтора кило коровьего масла, Аня отрезала хороший кусок и сама занесла Полине Исаевне.

— Если Иона узнает, — Полина Исаевна прижала руки к сердцу, — он меня убьет на месте.

Аня сказала, не надо об этом думать, надо кушать и поправляться, а от одних разговоров при ее болезни много жира не нагуляешь.

Полторы недели спустя Адя занес Полине Исаевне огромный кусок пирога из слоеного теста с густым сливочным кремом. Полина Исаевна хотела отказаться, но Адя сказал: сегодня его приняли в вечернюю музыкальную школу для рабочей молодежи, и тетя Аня от радости на седьмом небе. Хорошо, уступила Полина Исаевна, тогда они скушают пирог вдвоем: половину — она, половину — он, а в шифоньере пусть возьмет бутылочку с вишневкой и две стопки. Адя принес одну стопку и сказал, что не любит вишневки: она чересчур сладкая, от нее першит в горле.