Двое в новом городе - [51]
— Что такое? Не понял. — Я даже привстал со скамейки.
— Я же сказала.
— Как это, Виолета?
— Ради бога, не задавай глупых вопросов, — рассердилась она. — Неужели так трудно понять? Я беременна.
Мы долго молчали.
— Давно, Виолета?
— Три месяца.
— Уже поздно что-либо сделать?
— Об этом нечего и говорить. Я решила рожать.
Снова замолчали. Чем я-то могу ей помочь? Решила рожать — пусть себе рожает. В конце концов это ее личное дело. Но хорош же тот мерзавец, из-за которого я должен здесь, среди могил, заниматься судьбой его будущего ребенка! Что у меня общего с этим ребенком?
— Все же, — смущенно начал я, — супружеские отношения…
— При чем тут это? Имею же я право на ребенка!
Она говорила таким тоном, словно я отрицал за ней это право, словно не существовало никаких норм, которые бы имели значение и для нее. Она все повторяла, что право за ней и она обязательно родит свое дитя. Хорошо, но я-то здесь при чем?
— А отец? — осторожно спросил я.
— У него нет отца, — опять она заговорила по-театральному.
— Как же нет? У всякого живого существа есть отец.
— Он не имеет никакого права на ребенка. Я его презираю! До глубины души!
— Ну, это особый вопрос, Виолета.
— Ребенок только мой! — Она встала, глаза ее сверкнули безумным огнем. — Презираю его!
— Кого презираешь?
— Незачем называть имя.
— Понимаю.
— Тогда не выспрашивай… Я хочу его родить!.. Ты первый, кому я открыла свою тайну.
Последние слова она произнесла так, будто удостоила меня величайшей награды. Я ответил в том же духе:
— Благодарю за доверие.
— Не могла я больше таить это в себе. Кому-нибудь надо было сказать, облегчить душу.
— Теперь полегчало?
— Полегчало.
Мы смотрели в разные стороны — я поверх памятников, а она в направлении железной дороги, где маневрировал паровоз. Время от времени его пронзительный свисток рассекал тишину, которая окутала нас в этой обители мертвых.
— А почему ты не сказала… отцу? — снова начал я с тайным намерением поглубже разобраться в их отношениях. Она, видно, разгадала это и со злостью ответила:
— Что тебя так занимает этот… дурак?
— Извини, Виолета, но ведь он отец твоего ребенка.
— Запрещаю тебе вообще говорить об этом!
Она поднялась и решительно зашагала поляной. Я, как виноватый — нечего было задавать лишние вопросы, — поплелся следом. В таком порядке мы проследовали через все кладбище. Только возле проволочного забора я догнал ее. Мы пролезли через отверстие в проволоке и зашагали по шоссе к городу. Виолета предложила отправиться к «Грабу», пообедать в летнем ресторане. И еще раз попросила не касаться больше «этого вопроса». Не касаться так не касаться, я молча шел вслед за ней. Впрочем, Виолета первая нарушила свое решение.
— Это ведь человеческая жизнь, — начала она, — я не могу ее уничтожить. Понимаешь?
— Понимаю.
— Зачем же тогда советуешь?
— Ничего я тебе не советовал. Просто хотел тебе помочь.
— Я его рожу! — твердила она упрямо, даже с угрозой в голосе. — Рожу!
Не представляю, к чему ей надо так настойчиво убеждать меня. Чтобы угодить ей, я сказал, что она правильно поступает, никто не упрекнет ее за ребенка. Все уважают женщину-мать.
— Да, но ты считаешь, что он — незаконный! — отрезала она. — Ты боишься обывателей!..
— Ничего подобного я не говорил, Виолета.
— Не сказал, так подумал.
— И не думал… Ты ведь свободный человек.
— Чего же тогда тычешь мне в нос отца?
— Просто потому, что ты любила этого человека.
— Никогда я его не любила.
— Как же…
— Что тут странного?
— Я чего-то недопонимаю.
— Извини, я же забыла, что ты сама невинность!
Она буквально залилась краской. Полагаю, от гнева и нервного напряжения, потому что не могла больше выносить меня. В самом деле, до чего же я неотесан. Задаю вопросы, на которые и сам бы мог себе ответить. В известной мере это даже подло, и она это чувствует. А подлость она ненавидит.
Добравшись до ресторана, мы заняли столик у самого озера, под сенью плакучей ивы. Виолета питала слабость к этому дереву, как прежде к розам и эдельвейсам. С нашего столика видна была голая богиня с кувшином, из которого била прозрачная струя. Неподалеку от нее плавал белый лебедь, доставленный горсоветом из Софийского зоопарка, чтобы еще больше украсить новый город. Виолета долго следила взглядом за лебедем. Эти птицы так же волнуют ее, как и плакучие ивы. Она мне даже напомнила о каком-то балете, который то ли видела, то ли танцевала сама — про умирающего лебедя. Все это я пропустил мимо ушей, потому что не переставал думать о ребенке, который должен появиться на свет. Думал, хотя не имел никакого отношения к этой глупой истории, происшедшей три месяца назад. Она пыталась отвлечь меня и заставить думать о лебеде, а не о ребенке, но я не поддавался. Я думал только о ребенке и почти не слышал ее упреков, что мало-де читаю, редко бываю в театре и не видел еще ни одного балета.
— Да, верно, — согласился я, продолжая думать о ребенке, который должен родиться.
А она все тянула свое:
— Неужели ты до сих пор ничего не слышал о знаменитом балете «Лебединое озеро»? Как это можно?
— Слышал, Виолета.
— Ну, и…
— Я же ничего не сказал.
— И так все ясно… Твое отношение к искусству…
В предлагаемом читателям романе, вышедшем в Болгарии в 1960 году, автор продолжает рассказ о жизни и труде рабочих-текстильщиков. Это вторая книга дилогии о ткачах. Однако по характеру повествования, по завершенности изображаемых событий она представляет собой вполне самостоятельное произведение. В русском издании вторая часть «Семьи ткачей» с согласия автора названа «Новые встречи».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дело Георгия Димитрова огромно. Трудно все охватить в беллетризованной биографии. Поэтому я прежде всего остановился на главных событиях и фактах, стараясь писать ясно, просто, доступно, чтобы быть полезным самым широким читательским кругам, для которых и предназначена моя книга.Камен Калчев.
У этого романа завидная судьба: впервые увидев свет в 1958 году, он уже выдержал в Болгарии несколько изданий и второй раз выходит на русском языке. Автор романа, видный болгарский писатель Камен Калчев, недаром назвал свою книгу романизированной биографией. В основу романа положена действительная история жизни славного болгарского патриота Георгия Мамарчева (1786–1846), боровшегося за национальное освобождение своего народа. Георгий Мамарчев прожил жизнь поистине героическую, и наш юный читатель несомненно с интересом и волнением прочтет книгу о нем. Учитывая, что это издание приурочено к столетию освобождения Болгарии русским народом (1877–1878), автор книги написал предисловие для советских читателей.
В книгу современного болгарского писателя вошли романы «Огненное лето» и «Восстание». Они написаны на документальной основе и посвящены крупнейшему событию в истории революционной борьбы болгарского народа — антифашистскому восстанию 1923 года. Все персонажи романов — действительные исторические лица, участники и очевидцы событий, развернувшихся в Болгарии в 20-х годах. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В сборник рассказов Народного деятеля культуры Болгарии, лауреата Димитровской премии писателя Камена Калчева входят «Софийские рассказы», роман «Двое в новом городе» и повесть «Встречи с любовью».К. Калчев — писатель-патриот. Любовь к родине, своему народу, интерес к истории и сегодняшним будням — вот органическая составная часть его творчества. Сборник «Софийские рассказы» посвящен жизни простых людей в НРБ.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.