Двое - [25]

Тут оба они посмотрели на руки Лины, лежавшие у нее на коленях; левая рука спокойным, свободным жестом обнимала пальцы правой.

– И эта привлекательность не исчезает? – спросила она чуть порозовев.

– Нет. В этом и кроется любовь. Не исчезает.

Лина молча крутила на пальце обручальное кольцо.

– Том очень красивый, правда? – спросила она, следуя собственным мыслям.

– Конечно! Но меня привлекает и его ум.

– Да? – Лина подняла брови. Она на минуту задумалась и сказала: – Я обычно так устаю к вечеру, что ничего не замечаю.

Реджинальд рассмеялся:

– Попробуйте заметить за завтраком.

– Дорогой мой, да вы представляете себе, когда мы завтракаем?

– Ох, простите! И не говорите мне когда. Я не вынесу.

– Черт возьми! – изумленно воскликнула Лина. – С вами говорить – просто отдых.

– Вам бы скоро надоело.

– Не знаю. – Она посмотрела на него искоса, потом оглянулась на Сильвию и, поколебавшись, произнесла: – Я сейчас задам дурацкий вопрос: чувствуете ли вы когда-нибудь... – но она вовремя остановилась.

– Что? – спокойным тоном спросил Реджинальд.

– Дорогой мистер... Или я называю вас по имени?

– Попробуйте – как выходит.

– Ну так, дорогой Реджинальд, зачем это “что”, когда вы прекрасно знаете, о чем я хотела и не решилась спросить.

– Люблю ли я разговаривать с вами? Да, конечно.

– Нет, не об этом.

– Провел ли я сегодня день интереснее, чем предполагал? Да. Гораздо интереснее.

– Нет-нет, о другом.

– Я знаю.

– Конечно, знаете. Вот почему мне так нравится разговаривать с вами.

Но он так и не ответил на ее вопрос. А затем сменил тему.

– Вам нравится Вестауэйз? – спросил он, поднося другую спичку к трубке.

– Еще бы. Он всем нравится. Я совершенно без ума от него.

– Я тоже, – сказал Реджинальд. Он дунул на спичку и бросил ее на землю рядом с креслом. – Совершенно.

Лина снова искоса посмотрела на него. Она знала, что он ощущает это, хотя смотрит на Сильвию. “Чувствуете ли вы, какое удовольствие может доставить разговор с кем-нибудь вроде меня”, – собиралась сказать ему Лина. А он должен был ответить: “Я обожаю Вестауэйз, хотя он не говорит вовсе”. Это не совсем ответ.

– Я обожаю Тома, – сказала Лина с нажимом.

– Это замечательно, – ответил Реджинальд.

III

Вечер определенно удался. По дороге домой Сильвия спросила:

– Лина говорила тебе, как ей понравилась твоя книга?

– Нет, – ответил Реджинальд, дернув руль, а потом выправив “моррис”. – Я не знал, что она прочла книгу.

– Да, прочла и просто влюбилась в нее, она мне рассказывала.

Хм. Удивительно. Почему же она ничего не сказала ему? Он попробовал представить, как она читает книгу. Сколько она поняла, угадала, вообразила? Он начал мысленно проглядывать книгу, перевоплощаясь в Лину...

– Устал, дорогой?

Когда он молчал, Сильвии всегда казалось, что он устал.

– О Господи, нет. Я же ничего не делал. Вот ты, наверное, устала.

– Совсем чуть-чуть. Приму ванну, и все как рукой снимет.

– Я люблю играть с тобой.

– Правда? Я тоже.

– Я не очень плохо играл? – спросил он не без робости.

– Конечно, нет, дорогой. Ты всегда играешь хорошо.

Он снова стал думать о книге. После обеда надо будет посмотреть ее еще разок. Ему не приходило в голову прочесть роман, воображая себя Линой...

Глава седьмая

I

Снова пришло время стричься.

– Что тебе привезти из Лондона? – спрашивает Реджинальд за завтраком.

– Мне бы тоже неплохо подстричься, – отвечает Сильвия, глядя на него через стол. – Дорогая, не делай так. – Это Бабусе, которая лежит у нее на коленях и, забывшись, слишком сильно выпускает когти.

– Поедем вместе, – радостно воскликнул Реджинальд, и тут же пожалел о своей радости... и тут же устыдился, что пожалел. Но сегодня в Лондоне его определенно ждут какие-то новости. По утверждению мистера Пампа, весь Лондон говорит о его книге; говорит на языке, чуждом Сильвии. Как раз сегодня ему хотелось быть в Лондоне одному.

– Мне нужно записаться, – отвечает Сильвия, – и я обещала пойти на ленч с Маргарет, когда приеду в следующий раз. Я поеду одна на той неделе, а ты сможешь встретить меня.

– Это будет чудесно, – сказал Реджинальд с облегчением. – А как мы решим с машиной? Она понадобится тебе? Скажи да, и тогда тебе придется отвезти меня к поезду.

Она покачала головой и улыбнулась.

– Если ты вернешься поездом три десять, я пойду на станцию пешком.

– Ну что ты, не стоит. Далеко, да и жарко.

– Я ведь не говорю, что пройду весь путь. Ты подберешь меня на полдороге. – Она добавила чуть смущенно: – Я так люблю встречаться с тобой.

– А я! – воскликнул он. – Мне кажется, больше всего на свете.

Таким образом, все устроилось; и таким образом в то же утро, попозже, он оказался на вокзале Виктория перед книжным киоском, на этот раз увешанным экземплярами “Вьюнка”.

– Вы читали это, сэр? – спросил киоскер, протягивая Реджинальду книгу.

– Да.

Тут мог бы завязаться пространный диалог о “Вьюнке”, но не завязался. Похоже было, что киоскер не расположен к беседе.

– А это? – спросил он, показывая только что появившуюся книгу только что ставшего известным автора.

– Знаете ли, я ведь.. хм... – Он потихоньку попятился и, очутившись вне поля зрения киоскера, постоял еще немного, наблюдая, как тот преследует очередную жертву. Ею оказалась коренастая молодая женщина, которая довольно долго колебалась между “Вьюнком” и “Уэлдонской домашней портнихой” и в конце концов надумала заняться шитьем.