Двое из многих - [13]

А вот и отец, молчаливый сутулый старик, но еще довольно крепкий. Помахивая тяпкой, он что-то пропалывает в огороде. Может, именно в этот момент он вспоминает сына, от которого уже больше года нет никаких известий… Да и из дому письма тоже редко приходят. Пленных разогнали по разным работам, а открытки, которые им присылают из дома, ленивые почтари, чтобы не затруднять себя дальнейшей пересылкой, попросту сжигают, да и только… Денежные переводы не доходят, а посылки просто-напросто крадут. Кто это делает — то ли русские почтовые чиновники, то ли писари из пленных, — невозможно узнать.

Какие только мысли не лезли в голову Иштвану в ту ночь!

Вдруг он почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо.

Он оглянулся и увидел перед собой Анну.

— Ты почему не спишь? — удивленно спросил Иштван девушку.

— Не спится что-то. А ты сам почему не спишь?

— Вот стою и думаю.

— О чем?

— О разном. Сейчас вот о родителях думал.

— Домой захотелось?

— Очень.

Анна сняла руку с плеча Иштвана и несколько секунд неподвижно стояла перед ним, опустив глаза. И вдруг резким движением прижалась к его груди.

— Ты что? У тебя разве нет жениха? — удивился он. Анна вздрогнула, будто пробудилась от сна, и, подняв большие голубые глаза на Иштвана, проговорила:

— Есть у меня жених.

— Любишь его?

— Не знаю. Может, и люблю. — Она помолчала немного, а потом тихо, словно для себя одной, продолжала: — Село наше маленькое. Меня мои родители за соседского сына, Петрушкина, просватали. Парень он хороший. Сейчас в солдатах служит. Нужно ждать, пока вернется домой.

— А он об этом знает?

— Знает. Я от него и письма получала… Только он не такой, как ты…

— А какой же?

— Как тебе объяснить… Гриша — парень трудолюбивый, веселый. Любит на гармошке поиграть, попеть, поплясать. Он всегда веселый. Бородка у него есть, маленькая, черная, но я бы ее отрезала. Он очень хороший. Как все наши парни… Подходящий для меня…

Иштван погладил маленькую твердую руку девушки.

— Вот увидишь, ты будешь с ним счастлива.

— Ты так думаешь? — спросила Анна и печально улыбнулась.

— Я в этом уверен… Ты здесь живешь свободно, как птица… Если что, найдется тебе и другой хороший жених, не чета мне… Зачем я тебе? Иностранец… Чужой…

— Ты для меня не чужой. Ты мне с первого раза понравился…

— Может, ты меня, Анна, и полюбить сможешь, а?

Девушка низко опустила голову, лицо ее зарделось.

— Знаю, — чуть слышно прошептала она, — ты оставишь меня, уедешь и никогда больше сюда не вернешься. Дома ты получше найдешь… Правда, я умею ездить верхом на лошади, могу валить лес, колоть дрова, пахать умею, косить, обед готовить, шить, вязать, сбивать масло, делать творог, сыр… Из отцовского ружья могу одним выстрелом уложить оленя, медведя и даже волка. Умею выделывать лисьи шкуры. Того медведя, на шкуре которого сплю, я сама убила… Все это я могу, но зато я не умею складно говорить, не умею танцевать. Не умею красиво одеваться, как у вас в городах… Ваши девушки, наверно, такие нарядные ходят!..

Иштван и сам не знал почему, но вдруг обнял девушку за талию и поцеловал в губы. Поцелуй был тихим и нежным. От губ ее пахло земляникой.

Анна смотрела на него, полуприкрыв глаза черными длинными ресницами. Иштван прижал к себе девушку. Аромат ее волос взбудоражил в нем кровь. Лицо его залил румянец.

Анна еще раз прижалась к его груди, еще раз подставила губы для поцелуя. В глазах у нее заблестели слезы. И вдруг, побледнев, она вырвалась из объятий Иштвана и побежала в дом, шепнув на ходу:

— Спасибо.

Иштван, не двигаясь с места, смотрел вслед девушке.

И СНОВА В ПЛЕНУ

Однажды у ворот дома Зайцева остановился какой-то странный человек. Глядя на него, трудно было определить, сколько ему лет. Да он и сам не знал этого. Желтоватое лицо прохожего, сплошь испещренное глубокими морщинами, узкий разрез глаз, на удивление редкие усы и жидкая бороденка красноречиво свидетельствовали о его принадлежности к желтой расе. Ему было известно, что родила его китаянка и давным-давно, когда он был совсем маленьким, привезла в эти края. Китаянка устроилась прислугой в семью одного многодетного казака, но вскоре умерла от какой-то болезни. Мальчик остался круглым сиротой. Все звали его Сашей. По словам китаянки, его отца звали дядюшкой Хо, и вскоре мальчишку окрестили Александром Ховичем.

Маленький Саша прекрасно научился говорить по-русски и окончательно забыл все китайские слова, которые знал в детстве. Единственное, что ему никак не удавалось, — это выговаривать чисто звук «р».

Все вокруг любили мальчика. Когда же он вырос и унаследовал от своих приемных родителей земельный участок в десять десятин, все в округе иначе и не называли его, как Холосо. С тех пор его сначала величали Сашей Холосо, а когда он состарился — дядюшкой Холосо.

Настя и Акулина радостно встретили доброго старика, который к тому же принес им в подарок двух здоровенных гусынь, сказав при этом, что если подыскать им хорошего гусака, то можно развести целое гусиное стадо.

Маленькая Акулина обхватила ручонками дядюшку Холосо за шею, а затем начала теребить его бороденку.

Старик был несказанно счастлив. Он гладил девочку по волосам, называл ее разными ласковыми именами, а затем дал кулек с конфетами, которые были у деревенских детишек любимым лакомством.