Двое - [24]

— Старыгин увез вашего мужа на базу геофизиков у вулкана Кизимен. У них там своя вертушка.

— Вертолет? — переспросила тетя Женя, и лицо ее закаменело. Вертолеты она ненавидела. Эти штуки слишком часто падали, как-то она при мне сказала Николаю Геннадиевичу, глядя на экран телевизора: "Ни за что не полечу на вертолете. Видишь, как они бьются?" На что Н.Г. ответил: "Глупости. Пешком опаснее — водители несутся, как угорелые".

— Вертушка туда летит час с минутами, — гнул свою линию капитан. — Я выяснил: рано утром геофизики прилетят в Моховую, что-то им нужно забрать, это недалеко за городом, так что если хотите…

— Хотим, — немедленно отозвалась тетя Женя.

— Хорошо. Тогда будьте готовы к семи часам, за вами заедет машина.

— "Воронок"? — у тети Жени было настроение шутить? Или она думала, что «воронком» называют черный «мерс» начальника?

— Нет, — чувство юмора к ночи у капитана, видимо, отключалось. А может, я не расслышал интонацию? — Поедете на нашем «жигуле». В семь будьте у выхода, договорились?

— Да.

— Кстати, — добавил капитан. — За номера в гостинице платить не нужно.

— Но мы…

— Значит, в семь, — сказал капитан и отключил связь, не попрощавшись.

— Интересно, — пробормотала тетя Женя, — кто заплатил за этот отель?

— Наверно, — предположил я, — это входит в смету поиска пропавших. Кстати, вы знаете, сколько стоит номер?

— Догадываюсь, — сухо сказала тетя Женя.

Я промолчал.

— Если ты догадался, — сказала тетя Женя, — просвети меня. Время есть. Молчать не могу. Говори, пожалуйста.

— Номер стоит…

— При чем здесь номер? Если ты… об этом… разуме планеты.

— Ну да, — сказал я. Мне тоже надо было выговориться — может, я вообще все неправильно понял, и тетя Женя права, когда думает (ей не нужно было это говорить, я видел по глазам), что у ее Коли не прошли остаточные явления после той страшной ночи.

— Минимальное воздействие, — продолжал я. — В космологии это тоже очень важная вещь. Я читал о реликтовом излучении… Об этом даже в новостях по телевизору говорили в свое время. Вроде реликтовое излучение совершенно равномерно по всему небу, да? И вдруг обнаружили очень маленькие отклонения. На тысячные доли процента…

— Десятитысячные, — поправила тетя Женя.

— Тем более. И оказывается, из-за таких маленьких отклонений приходится менять всю теорию Большого взрыва.

— Не всю, положим, — недовольно сказала тетя Женя, — но в теории инфляции…

— И о семинаре вы рассказывали, когда американец приезжал, и Николай Геннадиевич пытался выступить. Его быстренько заткнули, и это с тех пор он стал говорить, что потерять научную репутацию можно мгновенно, а чтобы восстановить, бывает, и жизни не хватит.

— Да, — сказала тетя Женя. — Репутация, авторитет для Коли — вещи… наверно, не самые главные в жизни… но без них в науке делать нечего. Репутацию строишь годами, с университета, уже на третьем курсе о Коле говорили, он тогда сделал работу по магнитной аккреции, это была новая тема, и он изящно обошел проблему Бонди… А после аспирантуры его считали самым знающим специалистом по межгалактической среде.

— На выборах в Академию его все-таки прокатили, — напомнил я.

Это была давняя история, ни тетя Женя, ни Н.Г. не любили ее вспоминать, и знал я о ней только потому, что однажды, года два назад, у обоих случился странный прорыв, вечер неприятных воспоминаний, говорили они, перебивая друг друга, и вспоминали только то, о чем, видимо, хотели забыть. Со мной тоже бывало такое: вдруг приходят на ум прошлые гадости, будто ничего хорошего в жизни не было — в памяти открывается слив, как в туалете… очень неприятно, и хорошо, что довольно быстро проходит, включаются защитные механизмы…

В член-корреспонденты Николая Геннадиевича представили еще при советской власти, кажется, в восемьдесят восьмом, потом многое изменилось, а в Академии осталось, как было, и больше Н.Г. не хотел связываться. А тогда, хотя по многим параметрам он был самым достойным претендентом, его прокатили на выборах, и он точно знал, кто именно накидал черных шаров: астрофизиков не очень привечали, завалили не только его, но Н.Г. сказал, что в эти игры больше не играет, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на чепуху, а деньги, которые он теряет, не так велики, чтобы жертвовать репутацией… опять репутация, которой он не мог поступиться даже на таком, вроде бы, респектабельном уровне.

— Ты же знаешь, почему его прокатили, — с упреком сказала тетя Женя.

— Да, — смутился я. — Это я так… Хочу сказать, что, по-моему… мне показалось… Николая Геннадиевича всегда занимали любые малые влияния. Малые магнитные поля в потоках вещества… Малые флуктуации в магнитных полях пульсаров… Минимальные отклонения от средней плотности во Вселенной…

— Ты хорошо изучил Колины работы, — сказала тетя Женя с уважением. — Я и не подозревала.

— Нет, — признался я, — не изучал я его работы, куда мне. Посмотрел заголовки, сопоставил с… С гомеопатией этой, извините.

— Да чего там, — пробормотала тетя Женя. — Коля и к гомеопату согласился пойти, потому что…

— Понимаю, — перебил я. Мне не хотелось, чтобы она начала вспоминать совсем уж для нее неприятное. — Минимальное воздействие. Когда Николай Геннадиевич пришел к идее, что жизнь может зародиться в космическом пространстве? Ну, в газе. Межзвездном, межгалактическом…