Движение вверх - [43]

 Впрочем, и это все еще упрощенное восприятие. Все еще глубже и сложнее. Думаю, что в нашем народе всегда были и сохраняются некое иррациональное стремление к справедливости, параметры которой одному ему ведомы, и тотальная неприязнь к государственной власти и ко всем ее проявлениям. Такими проявлениями у нас почему-то считаются и следование методикам, системность и последовательность в работе, уклонение от всеми любимого раздолбайства... ЦСКА, скорее всего, в мои времена ассоциировался в народном сознании именно с советской властью, был своего рода апофеозом ее присутствия в спортивной сфере.

 Успехи ЦСКА напрямую связывались с административным ресурсом, с давлением государственной системы на человека. И, при всех восторгах собственно спортивными достижениями армейцев, это вызывало неизбежное отторжение. Команде, которая вступала в противоборство с ЦСКА, народное сознание немедленно и без вариантов отдавало свои симпатии, подспудно оценивая это и как вызов системе, хотя, возможно, эти команды и сами были рады пользоваться теми же методами для достижения результата.

 На самом деле в спорте, как в концентрированной модели жизни, все было проще и безжалостнее. Мы, московские армейцы, просто хотели быть лучшими в своем виде спорта. И мы были ими, не за счет «административного ресурса», а благодаря постоянному сверхнапряжению собственных сил — каким бы невероятным оно ни было.

Глава 7 К ВЕРШИНАМ МИРОВОГО БАСКЕТБОЛА

Европейские баталии

 Итак, весной 1969-го в составе ЦСКА я впервые стал чемпионом СССР. Вторыми были динамовцы Тбилиси, с бронзовых наград в том году начался десятилетний взлет кондрашинского «Спартака». Однако жесткой конкуренции с ленинградцами, характерной для последующих лет, в 69-м еще не было, поэтому наиболее жаркие битвы ЦСКА вел на международной арене. В том году нам удалось завоевать главный европейский клубный трофей — Кубок европейских чемпионов, битва за который по накалу и качеству игры порой превосходила финалы европейских первенств сборных команд. Так произошло и в апреле 69-го в противостоянии с испанским «Реалом».

 Уровень конкуренции в Кубке был не удивительным с учетом того, что до поры, до времени в играх за ЦСКА в «старте» выходила первая пятерка сборной СССР, а за сильнейшие испанские и итальянские (а позднее — и иные европейские) клубы играли американские и бразильские легионеры, а также натурализованные иностранные игроки. В 60-е соперничество ЦСКА и мадридского «Реала» было наиболее принципиальным. Еще была на памяти финальная серия между ними в 1963-м, которая затянулась аж на три игры. Обменявшись победами с одинаковым преимуществом, лишь в третьем, дополнительном матче в Москве соперники выявили победителя. В драматичном поединке победила советская команда.

 С 1966-го судьбу Кубка стали определять в единственном финальном матче на нейтральном поле. В сезоне 1969-го финал был назначен в Барселоне. «Нейтральность» этой площадки вызывала у нас некоторое сомнение. Мы опасались давления трибун, но по ходу матча быстро поняли, что каталонцы болеют за ненавистный им «Реал» не так уж и активно. Это позволило нам прибавить, хотя игра складывалась очень тяжело. Кубковые игры в Европе вообще были по-особому трудными: за соперников болели дома по-настоящему свирепо, в испанских и итальянских командах уже играли легионеры. В официальных, а тем более товарищеских играх за сборную такого накала, по большей части, не было.

 Игра превратилась в настоящую мясорубку. На последней минуте матча мы проигрывали 9 очков, но сумели сравнять счет. Первый овертайм также закончился вничью, а во втором мы сломали соперника. В том матче феноменальный результат в 39 очков показал наш центровой Владимир Андреев, мы с Вадимом Капрановым добавили примерно по 20. Я провел на площадке 50 минут без замен и после игры от изнеможения с полчаса не мог подняться.

 Эта победа стала для меня третьим крупным международным успехом после золотых медалей чемпионатов мира и Европы в 1967-м и первым из них, в котором я сыграл по-настоящему определяющую роль.

 После окончания чемпионата СССР сразу начиналась подготовка (не менее чем 3-месячная) к главному старту сезона. В 1969-м им должно было стать европейское первенство в Неаполе.

 Сборная страны, которую по-прежнему тренировали Гомельский и Озеров, получила в том сезоне менее массированное, чем двумя годами ранее, но важное пополнение. К костяку команды — Г. Вольнову, М. Паулаускасу, З. Саканделидзе, В. Андрееву, А. Поливоде и С. Белову добавились будущие триумфаторы Мюнхена С. Коваленко, А. Болошев и главное открытие сезона — 18-летний А. Белов. В состав команды также вошли армейцы А. Кульков и В. Застухов и таллиннец П. Томсон.

 Мои позиции в сборной стали уже достаточно стабильными. Я уверенно входил в ее состав и практически всегда выходил в старте. Тренеры давали мне много игрового времени, и я, надеюсь, оправдывал их ожидания. Я, без преувеличения, стал играть в сборной ключевую роль. По итогам того чемпионата Европы я был включен в символическую пятерку лучших игроков. Я также наконец-то стал заслуженным мастером спорта СССР, хотя не менее долгожданный приз за достигнутые победы — автомобиль, я смог обрести лишь через полтора года.