Движение. Место второе - [6]

– Слышишь, – сказал мальчик. – Как там тебя зовут. Мне нужно кое-куда позвонить, кому-то, кто…

Ничто не указывало на то, что ребенок понимает сказанное, так что мальчик кивнул сам себе, как бы подтверждая истинность собственных слов. Когда он уже вылезал из шалаша, чтобы побежать домой и набрать 90 000, ребенок что-то сказал.

– Что? – спросил мальчик – Что ты сказал?

– Чертов, – прошептал ребенок – Чертов маленький засранец.

Ребенок произносил эти слова без эмоций, смотря в пол.

– Что ты такое говоришь? – спросил мальчик. – Я тебе ничего не сделал.

– Убью тебя, засранец.

Мальчик был неглуп. Может он и был противным уродом но не глупцом Он понял что угрозы ребенка направлены не на него: малыш просто повторял слова, которые где-то услышал. Если бы мальчик позвонил в полицию, если бы он…

выдал малыша…

…Что бы тогда произошло? Они бы разыскали родителей ребенка, или он попал бы в лапы социальной службы. Может быть, мальчику и самому бы досталось, потому что полиция считала его «трусливым воришкой». У мальчика до сих пор оставался только горький осадок от попыток обратиться к взрослым за решением проблем.

– Погоди, – сказал мальчик. – Принесу кое-что. Он выбрался из шалаша и побежал домой.

А ведь довольно интересно было бы завести домашнее животное. Продумать, что нужно животному, чтобы у него все было в порядке. Познания мальчика о маленьких детях были ограниченны потому что он рос без братьев и сестер, зато у него пару лет жил кролик, и этот опыт он хотел теперь использовать.

Что-нибудь поесть, что-нибудь попить, где-то поспать. Вот с туалетом было сложнее. Лучше всего, если бы ребенок делал свои дела в лесу, но мальчику показалось, что он не хочет покидать шалаш.

В подвале мальчик нашел старый и затхлый спальный мешок и ведро с крышкой. Он запихнул спальный мешок в ведро и зашел в квартиру, взял там хрустящие хлебцы, рыбную икру в тюбике и несколько яблок и положил все это в полиэтиленовый пакет вместе с рулоном туалетной бумаги и бутылкой воды.

* * *

Пока я писал, в кафе уже не осталось обедающих. Я постучал ручкой по бумаге, как будто просил разрешения войти в свою собственную историю.

Как человек становится тем, кем становится? Банальный ответ заключается в том, что мы состоим из суммы выбранных нами альтернативных вариантов и поступков, которые мы совершили. Но почему мы выбираем именно ту, а не иную альтернативу, поступаем так, а не иначе? Можно пытаться искать ответ, все дальше углубляясь в свое прошлое, как ребенок, который постоянно спрашивает «почему?», пока не вернешься к тому, что происходило с тобой в роддоме.

Но даже если удастся получить поминутное описание первых дней твоей жизни, все равно из него невозможно вывести все твои решения. Бывают моменты неуверенности, бывают моменты рывков, и, возможно, именно такие рывки нас и создают. В эти моменты мы действуем из собственных побуждений, не принимая во внимание предыдущий опыт.

История с ребенком в лесу и стала для меня таким переломным моментом. Я постучал ручкой по бумаге и заметил, что делаю, только когда осознал, что звук кто-то повторяет.

Я перестал стучать и поднял глаза. За угловым столом в глубине кафе сидел мужчина в затасканной серо-коричневой одежде, из-за которой он сливался с деревянной обшивкой стены. У мужчины были жидкие волосы и лишний вес, и он смотрел на меня выпученными глазами, стуча при этом пальцем по столу рядом со своей чашкой кофе. Когда наши взгляды встретились, он заговорщицки ухмыльнулся.

Я улыбнулся ему в ответ, а внутри меня все сжалось, потому что мне пришло в голову: я вижу вполне правдоподобную копию самого себя через 30 лет. Может быть, я по-прежнему сидел бы в одиночестве в кафе в здании Кунгстурнет и прятался от света. Неверные решения вели бы меня по неверным дорогам. Я взял блокнот и ручку и вышел на улицу.

Я должен добиться успеха в искусстве фокусов, и тогда я не окажусь в этом углу. Следовало бы немедленно пойти домой и продолжить упражняться, но меня охватило беспокойство, и вместо этого я зашагал по направлению к площади Стуреплан, где уселся на скамейку и перечитал написанное.

В моем напряженном состоянии мне казалось: все зависит от того, удастся ли написать историю, от того, продолжу ли я записывать, что тогда произошло. Я встал со скамейки и поспешил вдоль улицы Биргер-Ярлсгатан, чтобы пройти через Брункебергский туннель и скорее добраться до дома.

В то время туннель выглядел по-другому. Теперь он представляет собой футуристическую конструкцию, которая вписалась бы в декорации фильма «Чужой», а тогда туннель был грубым, суровым сооружением, и потолком ему служили голые скалы. Когда я зашел в туннель, послышалась музыка. Внутри стоял бард с гитарой и пел «Никто уже не помнит». Подходя к певцу, я достал монетку в пять крон, от которой отказался Деннис. Мы, уличные артисты, должны поддерживать друг друга.

«Не помнит никто, а вот я не забыл, ведь каждая ночь навевает все больше….»

Летние дни в Старом городе и в Кунгстрэдгордене утомили меня бесконечными перепевками «Дома восходящего солнца», «Отеля „Калифорния”» и «Лестницы в небо», так что за нетривиальный выбор мелодии стоило отблагодарить певца монеткой, которую я и бросил в его шляпу, проходя мимо.