Дверка - [5]
Мишка дипломатично посопел, но Артем ждал ответа:
— А чего, все равно через три недели в школу. Тогда и обкорнаюсь. Терпеть не могу, когда холодными ножницами по шее, да еще и волосы за шиворот сыплются.
Артем щелчком сбил хвоинки. Ему тоже хотелось посопеть, но нужно было решаться:
— Мишка, а ты не против, если я у вас поживу недельку? Я и отпуск взял.
Удочка снова дернулась, клюнула концом в воду.
— А мама?
— Мама говорит, что будет рада. Мы бы с тобой в парк сходили, помнишь, ты про колесо обозрения рассказывал?
— Ага, — ответ вышел не слишком радостным.
Артем быстро сел рядом:
— Мишка, ну ты что? Если не хочешь, так не надо. Или жалеешь, что рыбалки не будет? Так мы же будет сюда мотаться.
— Я не из-за рыбалки, — повел лопатками под джинсовой ветровкой мальчишка. — Я же помню, тебе у нас, ну, в нашем мире, не нравится. Ты поживешь, поживешь и уйдешь. И больше со мной не пойдешь.
— Не нравится, — честно признался Артем. — Но Лида же сюда не может. Да и у тебя там друзья-приятели, не будешь каждый день сюда гонять.
— А Кузьма как же? И лиса? — Мишка встал и потянул из воды леску.
— Кузю возьмем с собой. А для лисы доставку ежедневную закажем, не пропадет.
— Ага, с котом нас мама на порог не пустит.
— Пробьемся, Мишка! — Артем ухватил мальчишку за бока и потащил вверх по крутому берегу. Тот хохотал и дрыгал ногами — боялся щекотки.
Всю неделю Артем чувствовал себя героем компьютерной игрушки: справа опасность по имени «общественный транспорт», прямо — толпы людей, слева — серые махины домов. Жутковато, дух захватывает. Но так было днем, а вечером приходила Лида, задергивала тяжелые портьеры, и Артем перемещался в сказку. А у каждой сказки должен быть конец. Большие ходики на кухне громко тикали, отмеряя оставшееся время. Завтра, уже завтра Артему нужно возвращаться.
Cидели за столом, Мишка вяло ковырял вилкой в омлете. Кузя пристроился на подоконнике и сердито смотрел на Артема.
Громко щелкнул выключателем чайник, Лида встрепенулась, потянулась к мойке. Кухонька была маленькой, почти все можно было достать, не вставая с места. Вытащила кружки: желтую с нарисованными глазками и выпуклым носом-картошкой для Мишки, высокую белую с незабудками по краю для себя, большую, с красными горохами, для Артема. Покрутила в руках последнюю. Волосы упали на лицо, и Артем не видел ее глаза.
Мишка неожиданно сорвался из-за стола. Хлопнула дверь комнаты. Лида вздрогнула, но голову так и не подняла.
— Ну что ты, — Артем забрал свою чашку, уверенно поставил ее рядом с остальными. — Я буду приходить.
— Да, конечно, — легко согласилась Лида, откидывая волосы с лица.
Артем прислушался: в комнате ни звука.
— Пойду-ка я гляну, что с Мишкой.
Мальчишка забился в угол дивана, уперся пятками в светлую обивку и задумчиво расковыривал ссадину на колене. Артем хлопнул его по пальцам:
— Брось, у вас тут заразы полно.
Мишка глянул на него, махнул мокрыми ресницами:
— Дядь Тем, а помнишь, я когда в первый раз к тебе попал, то уйти не мог? У меня так бывает. Хожу, хожу, а потом — бац, и все! Как дверка закрылась. Она потом иногда открывается, попозже.
— Ко мне дверка?!
— Ага, — кивнул Мишка.
Скрипнули половицы. Лида встала на пороге, прислонилась к косяку. Задумчиво посмотрела на сына.
Артем схватил мальчишку за плечи, тряхнул:
— Ты что, совсем не можешь туда попасть? А как же я?
Мишка затравлено моргал слипшимися от слез ресницами, и Артем чуть сам не расплакался. Страшный, враждебный мир обхватил его грязными лапами, шумно дышал в ухо, ехидно курил в лицо вонючую трубку и не пускал обратно, в просторный, чистый, привычный дом в лесу на берегу реки.
— Сынок, ты попытайся, хорошо? — ласково попросила от двери Лида.
— Да, Мишка, ты же смог потом уйти! — родилась у Артема надежда.
— Я попробую, — мальчишка вытер ладошкой нос. — Может, с тобой легче будет, дядь Тем, ты же оттуда.
— Давай, пробуй! — ухватился за его руку Артем. — Ну давай, Мишка!
— Прям сейчас? — удивился тот.
— Сейчас.
— Ладно.
Мишка скинул ноги с дивана и зажмурился. Встал, потянул за собой мужчину. Артем послушно сделал шаг, другой — и вот под ногами уже не синтетический ковер, а мягко пружинит листва. Он с удовольствием погладил ствол ближайшей сосенки: дома!
И тут же обожгло стыдом: Лида! Как она смотрела, когда Артем лихорадочно цеплялся за Мишкину руку, как клянчил — немедленно домой. Он отвернулся, спрятал лицо за пышной еловой лапой.
— Дядь Тем, — Мишка дернул его за рубашку. — Я пойду?
— Подожди, — Артем, скрипнув зубами от не проходящего стыда, повернулся к нему, присел на корточки. — Ты еще придешь?
— Я попробую, — бормотнул Мишка, отворачиваясь. — Я пойду, а то мама волнуется.
Артем чуть не застонал: кретин! Как он мог не подумать, каково сейчас Лиде: ушел сын, и не понятно, откроется ли снова для него дверка. Он яростно дернул ни в чем не повинную сосновую лапу. Хрустнула ветка. Когда Артем повернулся — Мишки уже не было. «И Кузя там остался», — почему-то вспомнился кот.
Артем ударился в работу, не вылезал из сетки, пока не начинал болеть желудок. Лучше так, чем сидеть по вечерам на кухне, не зажигая света, и смотреть в окно. Мишка не приходил.
