Двери открываются - [23]

5

Борис, конечно, немного завидовал Славику. Его молодости, его задорному пробивному характеру, его худому подтянутому телу и даже его первым продуктовым наборам – всему тому, чего у самого Бориса уже никогда не будет. Он пытался понять, в какой именно момент он упустил свою жизнь, как тот белый шарик с холма, и можно ли сделать ещё что-то, чтобы вернуть её обратно. Интересно, как это у Славика получается постоянно искать что-то новое для себя, получать доступ к закрытым для простых смертных знаниям, делать какие-то выводы, пусть примитивные и не всегда соответствующие действительности, но свои? Борису это всегда давалось с трудом. Он порой не мог отличить правду ото лжи, да и никогда особенно не вникал в это. Наверное, это в штабе по надзору и воспитанию у него отняли собственное мнение вместе с книгой и слоником. Какая разница, что считает Боря Арсеньев, если все думают по-другому.

Однажды, когда ему было лет десять, один из старших воспитанников тайком прокрался в комнату для воспитателей и вытащил из сумки одного из них пачку сигарет, которые в то время были в большом дефиците. Боря тогда лежал в спальне с расстройством желудка от несвежей колбасы, которую он имел неосторожность доесть на завтрак, в то время как остальные с отвращением выбрасывали её в ведро для отходов. Во время очередного похода в туалет Боря и заметил этого воспитанника, выходящего из комнаты для преподавателей. Он, конечно же, не собирался никому говорить, ябедников очень жестоко наказывали свои же, и к тому же, Боря ненавидел всех воспитателей и был рад, что кто-то в этот день лишится удовольствия покурить. Сходив в туалет, он вернулся в спальню, довольный, что пропускает урок истории и, возможно, пропустит ещё и физическую подготовку, на которой всех опять заставят бежать сто кругов по душному и вонючему спортивному залу. Но его радость была недолгой. Через полчаса вой сирены собрал всех воспитанников, даже больного Борю, в актовом зале, на деле просто в холодной комнате с отклеившимися обоями и скрипучей сценой, на которую было страшно наступить.

– Сегодня, – начала старшая воспитательница, – В стенах нашего штаба произошло страшное событие – воровство. Я напоминаю каждому из вас, что граждане Союзного Государства обязаны соблюдать закон, и любое его нарушение будет немедленно пресекаться и жестоко наказываться. Этот раз – не исключение.

В актовом зале стояла напряжённая тишина. Все ожидали предстоящего кровавого жертвоприношения.

– Так как во время кражи все воспитанники были на занятиях, нам не составило труда вычислить вора. Им оказался ни кто иной, как Борис Арсеньев, внук иноагента, решивший, наверное, продолжить преступное дело своего деда в нашем общем доме, который щедро предоставило ему Государство. При обыске его вещей мы обнаружили то, что было украдено у одного из наших воспитателей, что является доказательством его вины. Я прошу каждого из вас сейчас встать и показать пальцем на этого юного преступника. На счёт три!

Все встали и без особого энтузиазма показали на Борю. Он покраснел, опустил голову и безропотно слушал свой приговор. Конечно, он мог бы попросить предоставитьэти доказательства, сказать, что не курит, что сам своими глазами видел преступника, но он молчал. В любом случае, десятки голосов, скандировавших по команде старшего воспитателя «Вор! Вор! Вор!» заглушили бы его слабый, пусть даже и правый, голос. Да и почему бы ему в очередной раз не побыть преступным отродьем, если все этого так хотят? Так Борис понял, что значит «общественное мнение», и какие чудеса оно может творить. Конечно, ничего страшного с ним не случилось. В очередной раз его на неделю лишили компота, который он и так не слишком любил, вызывали к старшему воспитателю для проведения беседы и к штабному руководителю по коррекционно-воспитательной работе. Борис уныло слушал лекции о том, как важно ему самостоятельно искоренить в себе все зачатки иноагентских помыслов и побуждений, которые успел посеять его дед, что ему нужно ежедневно доказывать обществу, что он его достоин, несмотря на ужасную семейную историю. Борис молча слушал и виновато кивал. а сам мечтал как можно быстрее вернуться в свою спальню, где глубоко под матрасом была спрятана книга, которые они почитают ночью с Людмилой Ивановной. Он сначала хотел рассказать всё доброй нянечке, но она так и не завела разговор об инциденте с кражей, и он решил, что его можно благополучно забыть.

Борис подумал, что, будь тогда на его месте Славик, даже десятилетний, он бы не стал молчать и терпеть такие издевательства. Он бы встал, вышел на скрипучую сцену и произнёс бы речь, полную внутернних конфликтов и катарсисов, которая заставила бы всех собравшихся немедленно извиниться за несправедливые обвинения, а настоящий преступник непременно сознался бы и понёс бы суровое, но справедливое наказание.

6

Во время следующего интервала для общения Борис обнаружил, что новых заказов так и нет. Он немного походил по комнате, в очередной раз пересчитывая ровные квадратики на линолеуме, остановился у окна, немного поизучав картинки голографических обоев, и решил поспать. Но спать не хотелось. Хотелось чем-то заняться, хотя бы нарисовать что-то для себя, попробовать разные цвета и техники, поэксперементировать с перспективой. Он вдруг вспомнил слова Славика про обучающие трансляции и подумал, что было бы неплохо получить доступ ко второму уровню, но для начала можно порыться и в общедоступном, пятом, где среди агитационного мусора иногда попадалась довольно интересная информация. Борис включил аппарат для голограмм, приготовил чистое пространство, взял ручку и попросил Катюшу найти ему все художественные обучающие трансляции за последний месяц.