Дверь в сказочный ад - [22]

– Вы же видите: жив я, жив… и ничего ужасного со мной не случилось, — я потормошил поленья в камине, чудовищам это не понравилось: они озлобленно подпрыгнули, высовывая наружу свои огромные красные языки. — Должен вам сказать, миссис Хофрайт, что нас всех дурачили несколько столетий. Ловко дурачили. Можете удостовериться: в чулане ничего нет, помимо старых вонючих тряпок да побитых пустых горшков.

– Что сделано, то сделано, мистер Айрлэнд, — ее голос стал холоден и до неприятности резок. — Об одном вас прошу: не заставляйте прислугу убираться в том чулане. Все боятся его как огня.

– Хорошо, хорошо… Наверное, я повешу назад тот замок, и пускай эта глупая сказка продолжается, если вы так хотите.

Остаток дня я провел в созерцательных размышлениях. Свидания с мисс Эленой сегодня не получилось, да и встреча со старым другом вышла уж слишком мимолетной, похожей на фрагмент из юности. Наверное, и не было никакого Тома: просто ностальгия по студенческим временам нарисовала его перед моими глазами и почти тут же стерла… А я все сидел и глядел в красную душу камина, выпустив на волю фантазию, в которой огонь рисовал знакомые образы. Из пламени появлялись то граф Каллистро, что-то вдохновенно рассказывающий, то наш дворецкий Голбинс со своей искусственной мимикой лица: он покружился, охваченный пламенем, затем растаял. Следом явилась мисс Элена в ярком солнечном наряде, мне даже показалось, что я слышу ее заразительный смех. Языки огня колдовали над моим воображением и обволакивали его сонливым туманом. Раскрасневшиеся призраки, похожие на людей, неумело подражали их жестам и повадкам. Затем из пламени, окутанная им точно вуалью, появилась счастливая морда свиньи с золотыми зубами и серьгами в ушах… Свинья попыталась мне улыбнуться, но ее контуры расплылись, мгновенно превратившись в волка. Далее появился медведь в очках…

Тьфу! Это уже лишнее!

Я тряхнул головой и сбросил с себя липкие наваждения. Стены уже начало затягивать матовой синевой вечерних сумерек. Менлаувер, как губка, весь пропитывался мраком. Звуки делались вязкими и затихали. Ночь шагала уже где-то совсем неподалеку, готовая накрыть своей тенью мой замок.

– Простите, сэр… — из глубины этого прекрасного вечернего сна донесся голос дворецкого. — Может, прикажете зажечь свечи?

Голбинс привычным для взора монолитным изваянием стоял на лестнице за толщей мутного сумрака. Так что было не понять: действительно это он или его тень.

– Спасибо, пока не надо. Я сам потом зажгу.

Перед тем, как лечь спать, я имел привычку подниматься на одну из четырех башен и оттуда, раскрыв створки маленького оконца, глядеть на дремлющий лес. Картина медленного пришествия ночи, повторяющаяся каждый божий день, имела гипнотическую способность привносить в мою душу чувство приятного расслабления. Почему-то ни утро, ни солнечное время суток, ни глухонемая ночь не производили такого целебного эффекта. Именно вечер. Когда еще не погашен свет, но уже не видать его естественного источника.

Я поднялся по вьющейся лестнице, глянул на размытую линию горизонта: не понять, где начинается небо и где кончается земля, и чем они вообще отличаются друг от друга. Воздух был мягким, свежим. Звуки — тихими, ненавязчивыми, как бы дремлющими. Слева от меня располагалось большое поле, наливающееся чернотой ночи. У его края находилась ближайшая деревня с силуэтами игрушечных домов, в которых тлеющими искорками зажигали и тушили свет. Тучи, больше похожие на клубы дыма, так низко висели над головой, что готовы были вот-вот рухнуть на землю, придавив собою хрупкие леса. Сбоку на небольшой высоте была подвешена луна. Она несколько пошатывалась от дуновений ветра, а ее свет (пожалуй, единственное, что существовало реально) ровным матовым одеялом с серебристыми блестками ложился на поле.

Краски тамасских лесов выцвели. Звуки заглохли. Запахи потеряли свою силу. От них осталась лишь форма, лишенная содержания. Но идиллия мрачных тонов тем не менее выглядела великолепно…

Снизу, как из глубокого подземелья, донесся бой настенных часов. Они висели на первом этаже, сразу возле лестницы.

Ровно двенадцать.

Я закрыл оконце башни и спустился в спальню. Сон что-то не клеился ни к телу, ни к душе. Сегодняшний день был слишком насыщен событиями и, пока они не переварятся как следует в сознании, все равно не смогу отключиться. В связи с этим мне взбрело в голову прогуляться по опустелым коридорам уснувшего замка. Я взял со стены горящий канделябр и, освещая им ковровые дорожки, прошелся по всему третьему этажу. Ведь кому-то же пришла в голову оригинальная идея сделать дорожки цветом бегущих волн. Я словно шел по ручьям из сухой воды, всюду — мертвый покой и почти могильная тишина… Впрочем, здесь наверху, кроме меня, дворецкого и миссис Хофрайт, никто не обитал, а те уже наверняка спали. Спустившись этажом ниже, я заглянул в некоторые пустующие комнаты. Холодный свет канделябра на какие-то мгновения делал видимым их сонный внутренний интерьер: резные шкафы, декоративные стулья, полированные столы, гобелены со своим внутренним миром и красками. Все выглядело как в царстве остановившегося времени. Как только свет исчезал, вездесущая ночь вновь вползала в эти комнаты, стирая все очертания и образы. Завтра утренние лучи нарисуют мир заново.