Дверь в никуда - [2]

Часть 1. Исторгнутый из вечности

Проснулся Никита с отчетливым ощущением, что забыл что-то важное, что непременно должен срочно сделать, от чего зависит вся его дальнейшая жизнь. Открывая глаза, попытался сесть и не смог. Только голова слегка приподнялась над подушкой. Все остальное тело ощущалось совершенно нормально, но не подчинялось желаниям, оставаясь неподвижным. Никита не сразу понял, что ничего не видит. То есть, он видел мягкий желтоватый слегка свет, но больше ничего. Понемногу зрение прояснялось. Никита чувствовал, что лежит на широкой мягкой кровати в центре просторной комнаты. Больше в комнате ничего не было. Ни окон, ни дверей, ни ламп. Стены и потолок светились тем самым светом, который увидел он открыв глаза. Такое мягкое не дающее теней, освещение не позволило Никите сразу разглядеть едва угадываемые углы между стенами и потолком. Слегка повернув голову, что при неподвижном теле, как ни странно, удалось без труда, Никита увидел то, что показалось ему прекрасным сном, воплощением его мечты. Очаровательная эльфийская принцесса смотрела на него. Нет, все-таки не эльфийка, а человек, Прекрасная Дама. Длинные русые волосы свободно отброшены за плечи. Серые огромные глаза сияли яркими звездами по контрасту с очень белой, кажущейся полупрозрачной кожей. Губы не яркие, но такие красивые и нежные, что невозможно не смотреть на них. Легкое белое платьице не скрывает прекрасных мягких очертаний плеч и рук. От девушки идет почти физическое излучение женственности. И в то же время ее лицо — это не глуповатая мордашка юной прелестницы, а лицо умного зрелого человека.

Девушка улыбнулась Никите очень милой и доброй улыбкой и сказала:

— Проснулся наконец. Ты слышишь меня? Если понимаешь, что я говорю, скажи да.

— Да, — хрипло выдавил Никита.

— Кто ты, как тебя зовут? Когда ты родился?

— Харад… Ник… Никита Панкратов. Родился в мае 1974 года, — голос Никиты был каким-то чужим и непослушным, слова выговаривались с трудом.

— Хорошо. Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Значит девяносто восьмой год. А что ты первое сказал? Это что, еще имя?

— Харадор. Это мое игровое имя.

— Игровое?

— Есть такая игра. Мы представляем себя героями книг и разыгрываем в лесу сюжеты из этих книг.

— Что-то я такое читала. А, вспомнила, вас кажется называли «толкинутые».

— Ну мы себя иначе называем. Но в общем верно.

— Теперь понятно, почему тебя нашли с мечом и луком, хотя ты явно в конце двадцатого века родился. А мы-то гадали. Как ты себя ощущаешь? Хорошо ли ты помнишь себя, свою жизнь?

— Вроде нормально. Тело вот не двигается.

— Не волнуйся. Мы не знаем еще, что у тебя с координацией движений. Поэтому врач на всякий случай заблокировал твои мышцы. Но ты не бойся, даже если у тебя с телом что-то не в порядке, все это можно исправить. Главное: что у тебя с памятью?

— Да вроде нормально все. А что со мной случилось? Где я? В больнице?

— Да, ты в больнице. Но сейчас все уже хорошо. А случилось с тобой то, что тебя нашли в болоте.

— В болоте? Ничего не помню. Вроде мы собирались поехать на хишки… на игру то есть. А дальше не помню!

— Ты не волнуйся, ты и не можешь помнить последние часы. Ты можешь помнить только то, что отложилось в долговременной памяти. Наверное на той игре ты и утонул.

— Утонул? Ничего не помню. Послушайте, но это место совсем не похоже на больницу. И эти светящиеся стены… такого вроде и в Америке нет, по крайней мере, я не слышал о таком. А я в технике разбираюсь. Это случайно не секретная лаборатория? А может вы инопланетяне? И вы совсем не похожи на врача.

— А я и не врач, я психоисторик. И мы не инопланетяне. Ты находишься на Земле, недалеко от Москвы. Просто ты был мертвым довольно долго, за это время многое изменилось.

Никита как-то сразу поверил словам девушки: слишком все вокруг было необычно. И сама девушка тоже была необычной. Нельзя сказать, что он был очень сильно ошеломлен: для молодого человека конца двадцатого века, обожающего фантастику, такая ситуация была конечно весьма неординарной, но все-таки вполне представимой. Никита не раз читал о чем-то подобном. Это примерно как выиграть сто миллионов на рублевый билет: вероятность очень мала, но ведь с кем-то такое случается. То, что он умирал и был оживлен, вообще не вызвало у Никиты особых эмоций: для конца двадцатого века люди, ожившие после смерти, перестали быть чем-то странным. Что с того, что они были мертвы несколько минут, а Никита, судя по всему, гораздо дольше? Медицина движется вперед. Никита всегда верил, что вскоре можно будет оживлять людей и через большее время. Или замораживать и оживлять через годы и десятилетия. И Никиту вполне устраивало, что его оживили не инопланетяне, от которых еще неизвестно чего ждать, а свои. Никита не верил, что в будущем с человечеством произойдет что-то ужасное. Да и девушка показалась ему исключительно милой.

— Меня что, заморозили, после того как я утонул? Странно. Я читал, что в Америке такое делают, но никогда не думал, что у нас такое возможно. А как давно я… умер?

— Никто тебя не замораживал. Тебя нашли в болоте два года назад, когда проводили перестройку экосистемы. А утонул ты почти двести лет назад.