Дверь в глазу - [26]

Их приют был в западной части штата, часах в трех езды. Следуя указаниям Джейн, я долго петлял по второстепенным дорогам, а потом остановился и вылез в очень симпатичном местечке — широкий луг, заросший золотарником, сбегал к озерцу цвета новых синих джинсов, окаймленному густым темным лесом. Не так давно я читал в газетах о женщине, которая погибла примерно в этих краях при странных обстоятельствах. Она исчезла во время уик-энда, когда отдыхала здесь с мужем. Все выглядело так, будто он ее и убил, писали газеты, и его уже хотели арестовать, но тут один охотник застрелил черного медведя и нашел у него в брюхе кусочек шляпки этой дамы. Так что вдовцу, можно сказать, повезло.

На территории приюта я прошел мимо молодой мамаши, которая сидела на раскладном столике и кормила грудью младенца. Неподалеку висели на турнике вниз головой несколько детей. Парень, который мотыжил участок с гороховыми плетьми, сказал, что знает мою бывшую жену, и махнул на брезентовую хижину, где она жила.

Барри сидел на полу внутри, положив больную ногу на скамеечку. Он поднял на меня глаза. В бороде Барри стало больше седины, чем когда мы виделись в последний раз, но она его не портила. Подтянутый живот, гладкая кожа, волосы без единой проплешины — по всем статьям лучше меня.

— Здравствуйте, Эд, — сказал он.

Джейн не соврала насчет ноги. Выглядела она кошмарно: серая от голени до кончиков пальцев, а на самой лодыжке — громадный лиловый синяк в форме спиральной галактики.

Я подошел и пожал ему руку.

— Черт возьми, Барри, — сказал я, — надо было позвонить мне раньше, чем начнется гангрена.

Он посмотрел на свою ногу и сделал такой жест, словно отгонял дурной запах.

— Сильно растянул, вот и все. Ничего особенного. Надо просто ее не трогать, а дальше организм сам справится. Незадача в том, что я уже внес аванс за первый этап, и обратно его не отдадут. Может, вы думаете, что на деньги в таких местах всем плевать, но, поверьте мне, эти люди считают каждый цент.

Хлопнула дверь, и вошла Мари. Увидев меня, она прикрыла один глазок и понарошку сконфузилась. Потом протянула мне ручки, и я подхватил ее под мышки.

— Я играла с Джастином, и смотри, что у меня получилось, — сказала она и сунула мне под нос свое запястье. Кожа на нем была красная и липкая. — Обжог сумаха, — гордо пояснила она.

— Фу, — сказал я и поставил ее обратно. — Слушайте, Барри, я бы поздоровался с Джейн, если вы знаете, где она.

Я еще не говорил ей, что подал заявление на перевод в Хот-Спрингс, где открывался наш новый филиал. Если его примут, я получу повышение и под моим началом будут работать люди. Я хотел, чтобы она была в курсе.

Барри покачал головой.

— Боюсь, это невозможно, — сказал он. — У нее сеанс уединения.

— Да я только сунусь на секундочку и скалу: «Привет».

— Мне очень жаль, но сейчас к ней никого не пустят, даже меня. Доступ закрыт на тридцать шесть часов. Если хотите, оставьте записку.

Я подумал.

— Ладно, не надо. Тогда поехали, что ли.

Барри поднялся, опершись на старый металлический костыль со сложенным полотенцем вместо мягкой подушечки сверху. Я хотел взять его рюкзак, но он решил показать, какой он кремень, и заявил, что справится сам. Потом поковылял за мной по дорожке, останавливаясь через каждые пять шагов, чтобы поддернуть лямку.

У машины я открыл ему дверцу, однако он не сразу полез внутрь. Барри стоял, покачиваясь на костыле, и озирал небо, поля и упавшие деревья, которые начали приобретать цвет фруктового мороженого. Он почесывал закопченную бороду и дышал глубокими, жадными вздохами.

— Эх, как же я буду скучать по всему этому, — сказал он. — Настоящий чистый воздух. Слава богу, есть еще на земле что-то, к чему эти олухи не могут приляпать фирменное клеймо. Страсть как не хочется уезжать.

С дальнего конца озера взмыла стая диких гусей. Они построились неровным бумерангом и потянулись в сторону. Барри поднял Мари, чтобы ей было видно их над машиной. Одной рукой он обнял ее за плечи, а другой подхватил под коленки, а потом прижал мою дочь к своему животу, и мне тут же стало ясно, что он делал так много раз. Не спуская глаз с гусей, Мари рассеянно теребила ухо Барри облезшей ручонкой. Я наблюдал за ними, а они — за птицами, которые перекликались такими голосами, точно кто-то выдирал из старых половиц ржавые гвозди.

Я сдвинул переднее кресло, чтобы Барри мог залезть назад и расположиться. Сначала он сунул туда костыль и оперся им на сиденье, когда залезал в машину. На конце костыля не было резиновой пробки, он зацепился за виниловую обивку и прорвал дырочку в форме короны. Барри покосился на меня, проверяя, заметил ли я, а потом виновато вздрогнул.

— Ой, — сказал он, — Барри, Барри, какой же ты неуклюжий сукин сын!

Я перевел дух.

— Ерунда, — сказал я.

Он потрогал дырку пальцем.

— Знаете что? Мы вам купим такой наборчик. Ну, которые продают, видели? Заклеим, и порядок.

— Такую большую не заклеишь. Да ладно, забудьте.

Я хотел было подвинуть кресло обратно, но Барри положил на него руку.

— Эй-эй, постойте-ка, Эд.

— Чего?

— Не надо на меня сердиться. Мы это починим. Если сами не сможем, заедем в ремонт, за мой счет. Правда.