Дверь в детство - [25]

— Для изготовления любого оптического прибора нужна большая точность, — развел он руками. — По чертежу для моего телескопа эти стекляшки не подходят, поэтому лично для меня все они оказались бесполезны. Хочешь, могу тебе подарить. Здесь есть такие, которые увеличивают очень сильно, и через них можно даже клетки растений разглядеть безо всякого микроскопа.

Егору не нужны были линзы, правда самоуверенные и веские слова Вовки все же подействовали на него немного успокаивающе: «Если – думал он – на том заводе действительно много чего выкидывается в мусор, то в краже заводского имущества Вовку никто, конечно же, обвинять не станет».

— Я бы хотел, — сказал Вовка с какой-то грустью в голосе – узнать о такой сложной аппаратуре много больше, чем простой работяга. Ведь быть специалистом в этой области – невероятно интересно!

С этими словами друг Егора снова сгреб свои разнокалиберные круглые стекляшки в ящик стола, глубоко и как-то невесело вздохнул, а затем подытожил весь их сегодняшний разговор:

— Осталось совсем немного доделать, и будешь потом приходить ко мне в гости, чтобы на Луну вблизи глядеть. Обещаю, что мы на ее поверхности даже старый советский луноход рассмотрим, если, конечно, отыщем его среди лунных камней и кратеров…

Они с Вовкой потом еще не раз виделись во дворе, и даже у того дома. А потом, несколько месяцев спустя, даже ходили на рыбалку ранней весной.

Про телескоп Вовка разговоров больше почему-то не заводил, хотя Егору запала в душу идея друга о том, чтобы иметь возможность в любой удобный момент смотреть на звездное ночное небо. Быстро загоравшийся разными идеями, и так же быстро остывавший от них Вовка вполне мог окончательно забросить свою очередную мечту, так и не воплотив ее до победного конца.

Еще не раз и не два, с грустью замечая то, как Вовка околачивается в компании старших ребят, Егор пытался заговорить с другом о его пагубном пристрастии, и, пробуя в очередной раз изменить позицию Вовки в отношении неправильного образа жизни. Однако добиться каких либо изменений в этом направлении Егору так и не удалось. Слова едва ли могли возыметь нужный эффект в подобном разговоре. К тому же из его уст все аргументы звучали едва громче комариного писка.

В конце концов, всё вообще оказалось напрасно: движение по наклонной вниз было для Вовки, похоже, предопределено некими высшими силами, и Егору ничего не оставалось делать, как быть безмолвным свидетелем этого неумолимого падения.

В тот день, когда случилось нечто страшное, стояла отличная, солнечная погода. Уже приближался теплый майский вечер, и по земле заскользили оранжевые блики от солнца.

В той яростной и короткой драке, которая произошла на веранде, уже и не вспомнить, кто был виноват. Только потом Егор узнал, что с Вовкой вцепился верзила по прозвищу Кабан – это был парень из их же двора, но старше Вовки примерно на год.

Началось все из-за какой-то девушки, которая и стала вдруг неистово верещать и плакать, когда увидела на руках у Вовки кровь. Тот, в свою очередь, и с каким-то мгновенно потухшим видом стоял посреди просторной дворовой беседки с отколотым горлышком пивной бутылки в руке, не в силах даже пошевелиться. Рядом с Вовкой скорчился на земле, схватившийся за свой живот Кабан, долговязое тело которого несколькими секундами до этого вдруг начало внезапно оседать на пол…

Потом Егор помнил, что над его другом был суд. Сам он, правда, не присутствовал на заседании, так как в тот день мать с отцом забрали его на дачу помогать выкапывать картошку, и домой Егор вернулся только вечером, разбитый и уставший.

Если бы Кабана не спасли, Вовке «светил» бы очень приличный срок тюрьмы, но врачи вытащили долговязого драчуна буквально с того света, и тем самым значительно облегчили участь главного виновника происшествия.

Егор помнил, как плакала сидя на скамейке возле дома мать Вовки. Она была работницей местного драматического театра и никогда в жизни, по ее словам, не могла вообразить, чтобы с ее сыном могло произойти нечто подобное.

Затем были три долгих года колонии, и когда Вовка вернулся домой, Егору он показался совершенно другим человеком. Не было уже старого доброго заводилы, вокруг которого всегда суетились друзья. Вовка замкнулся ото всех, и словно бы ушел внутрь себя. А после этого он вообще надолго и крепко запил.

Сам Егор после школы поступил в городской технологический институт, затем отслужил один год в армии. Работу он вскоре нашел на том же самом заводе, где до этого трудился Вовка, а через какое-то время переехал жить на съемную квартиру.

Очень редко после этого они виделись с Вовкой, да и то, как правило, только тогда, когда Егор приезжал навестить своих родителей, которые по-прежнему жили в том самом доме, где прошло все его детство.

Миновали годы, Егор довольно долгое время проживал совершенно один, пока однажды не познакомился с Татьяной, и вскоре женился на ней. Вместе с ней, а также с помощью своих родителей они купили себе небольшую трехкомнатную квартирку, и зажили простой скромной жизнью. Полина родилась у них тогда, когда Егору уже шел четвертый десяток.