Двенадцатый двор - [3]
С нашей первой встречи этот человек вызвал у меня острое, даже болезненное любопытство. Я мучительно захотел все узнать о нем.
Странно. Николай Борисович тоже потянулся ко мне, я ему стал очень нужен, я его чем-то заинтересовал. Или встревожил?
После того, как он провел меня по комнатам прокуратуры, познакомил с сослуживцами, мы опять вернулись в его кабинет.
— А вы знаете, — дружески, интимно сказал он, — вам повезло.
— В каком смысле?
И я увидел, что он хотел сказать одно и вдруг передумал.
— По слухам, в этом доме бывал Иван Бунин, — сказал Николай Борисович. — Ну, писатель, вы знаете. Особняк принадлежал вроде кому-то из его родственников. Может быть, в этот кабинет заходил он, Бунин то есть. Писал, мечтал. — Голос его был мягким, усталым. — Приятно в таких апартаментах начинать свой путь. А?
— Да, — сказал я. — Вы, Николай Борисович, тоже начинали здесь?
Его лицо потемнело.
— Нет. Я начинал в Москве. Вот что, Петя... Можно так, без отчества? В нашем городе вы пока одинокий молодой человек. Пока! — Он понимающе улыбнулся. — Приходите вечерком ко мне. Попьем чаю, потолкуем. Придете? — Правда, еле заметное, но было — было! — что-то заискивающее в его голосе.
— Приду, — сказал я.
Первые месяцы своей жизни в Ефанове я был частым гостем в доме Николая Борисовича Змейкина.
Он жил с моложавой, выхоленной, молчаливой женой в двухкомнатной квартире с окнами и балконом в тихий больничный сквер. Иногда мы выходили покурить на балкон. Под густыми липами медленно прогуливались больные в пижамах.
— Ишь, бродят, полосатики, — говорил задумчиво Николай Борисович.
Разговоры у нас бывали самые разные. И все-таки господствовала одна тема. Вернее, как я теперь понимаю, одна тенденция.
Часто Николай Борисович говорил:
— Стареет гвардия. Скоро в архив нас. — Смотрел на меня внимательно, даже пристально. — Почести, марши. А зачем мне почести, Петя? Опыт! Не скрываю: редчайший опыт для юриста. Я не имею права унести его с собой. Он принадлежит обществу.
Все это было понятно и не вызывало возражений.
«Хочешь поделиться со мной опытом — пожалуйста! Ничего не имею против. Даже интересно», — думал я.
А Николай Борисович развивал свои мысли дальше:
— И всегда, всегда надо помнить, Петя: интересы общества для юриста всегда на первом месте. Сначала интересы общества, потом — индивидуума.
Во мне начинал расти протест. Я не мог определить, против чего, и постепенно раздражался.
Это мгновенно чувствовал Николай Борисович и дружески спрашивал:
— Ты со мной не согласен, Петя?
У меня не было слов для возражений; я пожимал плечами и видел удовлетворение на его лице.
— И еще. — Николай Борисович начинал прохаживаться по комнате. — Надо всегда помнить: у нас жестокая профессия. Никаких эмоций. Логика, факты. — Он, кажется, подыскивал слова, и я ловил его изучающий взгляд. — Но всегда и в логике и в фактах должна быть поправка... — Он медлил.
— Какая поправка? — спрашивал я.
— Поправка на время, в котором мы живем. Ты со мной не согласен?
Черт! Я был не согласен, но никак не мог понять, в чем.
И он приходил мне на помощь.
— Скажи, Петя... Вот ты разбираешь сложное дело, ищешь истину. Эта истина объективна?
— Всегда объективна! — выпаливал я.
— Никогда не объективна, — спокойно говорил Николай Борисович. — Она всегда социальна. Мы с тобой служим социализму, служим классу...
«Мы с тобой...» — думал я.
— ...и только с его позиций подходим к любому делу. И добиваемся решения этого дела в его интересах.
Наверно, что-то протестующее возникало у меня на лице.
— Конечно, — быстро добавлял Николай Борисович, — оставаясь верными и фактам и логике. Но никогда... Никогда, — повышал он голос, — мы не должны забывать, что юриспруденция не объективная наука, а социальная, классовая.
Я чувствовал: он балансирует на какой-то грани, за которой для меня многое станет ясным.
Лучше меня это чувствовал сам Николай Борисович.
Он подходил к столику, наливал в высокие рюмки коньяк.
— Итак, в деле Зипатова мы остановились на показаниях его любовницы... — Он поднимал рюмку; я видел, как крепко его сильные пальцы с рыжими волосками сжимают эту рюмку. — Выпьем, и скажи мне: почему, по-твоему, она раскололась на первом же допросе?
А я весь был полон каким-то неосознанным, абстрактным протестом. Он не находил никакого конкретного выхода.
Впрочем, постепенно все-таки нашел. У меня появилась, наверно, дурная привычка дразнить Николая Борисовича, когда разговор по какому-нибудь поводу касался его жизни. И мой хладнокровный шеф быстро выходил из равновесия. В таких случаях я чувствовал его какую-то беззащитность, и она странным образом доставляла мне удовольствие.
Стажировка моя проходила успешно, уже через семь месяцев мне присвоили чин юриста третьего класса — было много работы. Теперь я имел право на самостоятельное ведение дел.
Накануне того дня, ставшего решающим в моей жизни, мы сидели у Николая Борисовича, пили черный кофе из маленьких фарфоровых чашечек. Я заметил у него эту привычку — тяготение ко всему модному: современная безликая мебель, записи ультрасовременной музыки, черный кофе для гостей, польские иллюстрированные журналы.
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
Повесть о выдающемся революционере, изобретателе. За несколько дней до казни в камере смертников Н. И. Кибалтчич составил «Проект воздухоплавательного прибора», в котором впервые была высказана гениальная идея о ракете с реактивным двигателем. Книга адресована школьникам среднего возраста.
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.
«Гора Тяньдэншань» (2016) — уже шестой роман популярного китайского писателя Фань Ипина. Это полицейский детектив с элементами любовной и социальной драмы. Такая многоплановость позволила автору в рамках остросюжетной истории затронуть болевые точки современного Китая — коррупцию и моральное разложение, трудовую миграцию и распространение наркотиков.Впервые на русском языке.
Необычная ночная пациентка доктора Пардона, убийство игрока-профессионала, неординарная личность его помощника, странные семейные отношения... Мегрэ старается разобраться во всей этой ситуации, но это сделать нелегко.
Что заставило молодую учительницу одной из питерских школ выброситься из окна школьного спортзала? Что это — обычный суицид, поступок неуравновешенного человека или Анастасия Истомина стала жертвой преступления? И почему в этой же школе месяцем ранее при неясных обстоятельствах погибла девочка — ученица того самого 11-го класса, которым руководила Истомина? Ответить на эти вопросы берется опытный капитан полиции Игорь Крюков. В ходе расследования он встречается с такими проявлениями подлости и предательства, каких не видел в самых сложных прежних расследованиях.
Лос-Анджелес, 1950 год. Время красной угрозы коммунизма и кровавых серийных убийств. Время охоты на ведьм в Голливуде: большое жюри расследует подрывную деятельность леваков. Время, когда каждый ловит свой шанс. Помощник шерифа Дэнни Апшо — шанс раскрыть чудовищные преступления и удовлетворить собственное болезненное любопытство. Следователь прокуратуры Мал Консидайн — шанс сделать карьеру и стать опекуном своего приемного сына, которого он спас от ужасов послевоенной Европы. Авантюрист Базз Микс — шанс разбогатеть на борьбе с коммунизмом.
"Душной ночью в Каролине". В маленьком, тихом южном городке совершено загадочное убийство известного дирижера, у которого, казалось бы, не было врагов. Улики отсутствуют, свидетелей нет, мотивы не ясны. И начальник местной полиции вынужден воспользоваться помощью Вирджила Тиббза, случайно оказавшегося проездом в Каролине. "Пять осколков нефрита". В благополучном пригороде Лос-Анджелеса найден труп процветающего китайскою антиквара. Картина преступления весьма необычна: из магазина ничего не пропало, вокруг тела жертвы разложены четыре старинные статуэтки, а орудием расправы послужил бесценный нефритовый кинжал.
Мегрэ знал этого неисправимого рецидивиста не один десяток лет. Конечно, тот не был другом комиссара. Но именно его убийство Мегрэ решает расследовать сам на свой страх и риск без разрешения на то своего начальства.