Двенадцать замечаний в тетрадке - [31]

— Иди же, Мелинда, — пыхтя, как паровоз, сказал Лали; уши у него пылали. — Потренируй меня немного, будь добра!

— Ладно, только сперва отдышись.

— Жарко мне, я же не виноват!

— А ты сними пиджак.

— Нельзя. Неприлично.

— С чего это ты стал такой приличный?

— А тетя Клари объявила, что на танцы разрешается приходить только в пиджаке.

— Это я знаю. Удивляюсь только, что ты ради танцев на все готов!

— Я? Да я бы сейчас охотней всего сидел со своими рыбками. Знаешь, я сейчас рыбок развожу.

— Тогда расскажи мне лучше о рыбах. Это очень интересно. А танцевать сейчас все равно не хочется.

— У тебя тоже другое на уме?

— Совершенно другое.

— Жаль. Потому что, видишь ли, мне, хочешь не хочешь, а нужно во что бы то ни стало научиться сегодня танцевать. Стоит мне заговорить с какой-нибудь девочкой, как первый же вопрос: умею ли я танцевать? Словом, я решил посвятить этому сегодняшний вечер.

— Пошли. Я покажу тебе. На левой ноге подпрыгивай, правой помахивай, вперед… Вот так. Теперь наоборот. Быстрее!

— Смотри, как ребята надо мной потешаются!

— Подумаешь! Зато они не понимают ничего в головастиках.

— Ты, Мелинда, молодчина! Но, знаешь, ведь головастики — это, собственно говоря, лягушки.

— В другой раз расскажешь. Прыгай, помахивай! Теперь на другой! Ну, видишь…

В перерыве подлетела Кати, бросилась мне на шею, по своему обыкновению, и потащила знакомить с папой.

— Моя лучшая подруга — мой лучший папочка.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Мелинда. Мы уже искали тебя. Эти тут словно на иголках были: где ты да что…

— Еще бы, ведь мы расстались, чтобы тут же снова встретиться, — пояснила Кати, не отпуская руки отца. — Да, кстати, кому же у вас принесли цветы?

— Невесте одной.

— Ты ее знаешь?

— Да.

— Вот здорово!

Я вышла в коридор, понимая, что сейчас самое лучшее бы уйти домой. Но было еще рано, у выхода стояли несколько ребят — начнутся расспросы, а что отвечать? Я постояла немного, шаря в кармане, словно ища чего-то. И вдруг в самом деле нашла, хотя лучше бы мне было не находить: в кармане лежали мамины сигареты, те, что я купила сегодня утром для рождественского подарка. Ведь утром еще все было по-другому. Как я клялась мысленно, что заставлю себя полюбить это новое, незнакомое мне рождество, что стану другой ради мамы! Никому это, оказывается, не нужно! И как я восхищалась Шандором Даллошем! Смех, да и только! Он и симпатичный, и вкус у него хороший, и голос красивый. А Кати, ничего не подозревая, сказала даже, что он годится мне в отцы!

— Спички есть? — окликнула я Лали Виду, с разбегу проскользившего мимо, словно малыш какой-нибудь из детсада.

— Не дури!

— Можно подумать, что ты не курил еще ни разу!

— Курил, конечно. Но сейчас, здесь? Не советую.

— Боишься?

— А ты чего петушишься?

— Я не петух, чтобы петушиться. Но спички-то дашь, Ла́йош?

Он дал мне прикурить с самым кислым видом. Спичку поднес неуверенно, а я, не успев затянуться, выдохнула дым, словно начинающий огнеглотатель. Вкус был отвратительный, к тому же я подпалила себе ресницы. И в эту минуту в подъезде показалась тетя Клари, она тоже опоздала, но зато ей повезло: по крайней мере, застукала меня. Замечание было готово в два счета — вернее, обещано, так как записать было не на чем. На танцы я не ношу с собой тетради для замечаний.

Когда я вышла на улицу, как раз заиграл наш ансамбль «Гармоника» — ребята сменили Катиного папу, которому пора уже было на работу. Как они похожи с Кати! Конечно, в этом нет ничего необыкновенного, и никто, кроме меня, над подобными вещами не раздумывает. Но я ведь вообще не понимаю чего-то в отношениях детей — родителей, теперь уж это подтвердилось окончательно.

На улице было темно, будто в полночь, хотя только что пробило половину пятого. Воздух сперва посерел, потом стал лиловым и черным, а туман наплывал такой густой и терпкий, что хотелось кашлять. Все стало каким-то странным, звуки доносились приглушенно, город словно крался на цыпочках. Вечером по радио скажут, что над Будапештом опустилась шапка тумана.

На тебя я тогда даже не сердилась. И только думала: вот бы наступил сейчас конец света!

9. Мелинда сломала отвертку. Надо думать, не нарочно, но убыток следует возместить (Ф. Т., руководитель занятий по труду)

В понедельник мы встретились в «мотеле». «Губная гармоника» в полном составе усиленно допытывалась, что стряслось со мной накануне после обеда. Мы сидели рядком на диване — со стороны, наверное, похоже было на стайку сиротливых стрижей. Пирошка на кухне растирала с тмином наш любимый овечий сыр — сегодня была ее очередь. Ребята думали, что я молчу из-за Малыша, и посоветовали ему набрать по телефону номер Сказочника и послушать сказки. Идея сама по себе была отличная: Малыш за весь день не вышел больше из комнаты. Наконец Дёзё заглянул к нему сам и увидел: Малыш сладко спал с телефонной трубкой возле уха. Оказывается, под сказку Малыш немедленно засыпает — это у него с младенческих лет привычка. Конечно, с уходом Малыша я разговорчивей не стала, да и раньше не из-за него молчала. Наконец ребята оставили расспросы, но тут я испугалась, что не с кем будет поделиться, обсудить мои дела, а ведь мне это было совершенно необходимо! И я выпалила вдруг ни с того ни с сего: