Двенадцать слонов - [3]
И в то же мгновение кто-то изо всей мочи позвонил. Да так, что дверной звонок выскочил из стены и покатился по полу. Барбара отворила дверь. На лестнице толпилось видимо-невидимо слонов. Она их едва могла пересчитать:
— Один, два, три… Ну и ну!.. Четыре… Ой-ой-ой!.. Пять… О-го-го!.. Шесть… Ай-я-яй!
— Мы как раз шли мимо и решили заглянуть ненадолго к тебе, — сказал слон с самыми длинными бивнями. — Я Флориан. А это…
— Феликс, — сказал слон с самыми большими ушами.
— Сильвестр, — сказал слон с самым длинным хоботом.
— Августин, — сказал слон с самыми весёлыми глазами.
— Фридолин, — сказал слон с самым коротким хвостом.
— Беньямин, — пропищал самый маленький слонёнок.
— Ещё шесть слонов, ой-ой-ой, ещё шесть слонов, — растерянно шептала Барбара, таская стулья из кухни, из чулана, с чердака.
А слоны расселись вокруг стола и ждали угощения. Барбара нашла в кухне сладкие сухари и конфеты. Слоны всё проглотили и захотели пить. Барбара пошла к буфету за чашками. Но комната была битком набита, слоновьими животами, ногами, ушами, бивнями, хоботами, хвостами. И для того чтобы добраться до буфета, Барбара вынуждена была вскарабкаться на шесть слоновьих спин, спуститься по трём длинным хоботам.
На обратом пути, уже с чашками в руках, она снова взбиралась на шесть слоновьих спин и по трём блестящим и скользким бивням въехала прямо на стол.
— Только будьте поосторожней с чашками и особенно с этой, в красную полоску. Её мне подарили на день рождения, — предупредила Барбара.
— Слоны особенно осторожны именно с чашками, — успокоил её Августин.
Они пили чай и весело болтали. Вдруг Мика, Лука и Фердинанд заторопились.
— Мы обещали проведать тётю, — сказали они хором.
Все стали упрашивать их остаться:
— Что вы, что вы!
— Ну, ну, ну!
— Как же так?
— Ещё рано!
— Тогда мы должны написать тёте письмо, — согласились Мика, Лука и Фердинанд.
Лука, как самый грамотный из них, сел писать.
«ДОРОГАЯ ТЕТЯ, — писал он хоботом, — МЫ ВСЕ ЗДОРОВЫ, ЧЕГО И ТЕБЕ ОТ ДУШИ ЖЕЛАЕМ. У НАС ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ, ЧЕГО ЖЕЛАЕМ И ТЕБЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА. А ВРЕМЯ МЫ ПРОВОДИМ ПРЕКРАСНО, ЧЕГО ЖЕЛАЕМ ТЕБЕ ТОЖЕ ОТ ВСЕЙ ДУШИ И ОТ ЧИСТОГО СЕРДЦА».
Сильвестр в это время разглядывал картинки на стенах и трубил:
— Ах, какие смешные картинки! У слонов дома таких нет. Смотрите, здесь нарисовано слонце!
— Не слонце, а сОЛнце, — поправила Барбара и принялась убирать посуду.
— Мы тебе поможем, — предложили слоны.
— Нет, нет, вы мои гости.
— Всё равно поможем, — сказали слоны.
— А вы не будете вести себя, как слон в посудной лавке?
— Но это же не посудная лавка, а твой дом!
— А наши бивни вовсе не для битья посуды!
И двенадцать слонов стали кидать хоботами посуду. Маленькие, средние и большие тарелки, расписные фарфоровые чашки, пузатый чайник, круглая сахарница, плоская солонка, высокие и низкие стаканы летели прямо в руки Барбаре, и она их складывала в буфет. Наконец на столе осталась лишь маленькая деньрожденная чашечка в красную полоску. Её подхватил самый маленький слонёнок Беньямин, и тут же чашечка выскользнула у него из хобота и полетела на пол! Ах! Но не разбилась — Феликс успел подставить своё большое ухо, и чашечка мягко скатилась ему под ноги.
— Ой, моя чашечка! — вскрикнула Барбара. — Вы её растопчете, раздавите, расколотите!
Двенадцать огромных слонов замерли. На полу между грузных слоновьих ног лежала крошечная хрупкая чашечка, и казалось, что это в лесу меж исполинских стволов светится белое голубиное пёрышко с красными полосками. Барбара осторожно протискивалась между этих исполинских ног-стволов, над которыми вместо крон нависали обширные слоновьи животы. Наконец она благополучно прибыла со своей чашечкой на другой конец комнаты к буфету.
— Ну, Фридолин, теперь спой Барбаре песенку, — сказал Сильвестр.
— Я плохо пою, — насупился Фридолин, — пусть лучше Беньямин споёт.
— Лучше я станцую на бутылке, — сказал Беньямин.
Барбара поскорей принесла бутылку с длинным, узким горлышком, и Беньямин ловко сплясал, переступая ногами, на тонком птичьем горлышке бутылки. Все ему громко аплодировали, а он важно послонился, то есть поКлонился, как в цирке. Но бутылка покачнулась, и Беньямин заверещал:
— Не могу, не могу больше! Снимите!
И одиннадцать слонов нежно подхватили его хоботами и осторожно сняли с бутылки. А потом они стали цепочкой, и каждый уцепился хоботом за хвост переднего. Получилась длинная слоновья вереница. Впереди хобот самого старшего — Якоба, сзади хвост самого младшего — Беньямина.
— Покажи нам свой дом, — пробубнил Августин, не выпуская хвоста Себастьяна.
Барбара повела своих гостей в кухню, в папин кабинет, в спальню. Толстая слоновья вереница, покачиваясь, вилась за ней. Они как раз топали мимо папиной кровати, когда Лука, самый толстый из всех слонов, поскользнулся и сел на кровать. Он промял между подушками такую глубокую яму, что Беньямин упал в неё и жалобно заойкал на самом дне. Слоны столпились вокруг ямы и вовсю хоботали, то есть хоХОтали.
— Ого, какая, оказывается, большая кровать у папы! — удивилась Барбара и протянула руку Беньямину, чтобы вытащить его из кроватной ямы. Но и сама тут же соскользнула на дно.
