Двенадцать подвигов во славу Отечества - [12]
ГЕРОЙ ОГНЕННОГО РЕЙСА
До Великой Отечественной войны лётчик Александр Мамкин занимался мирной работой — перевозил людей и грузы на пассажирском самолёте. И ничем не выделялся среди своих знакомых-пилотов. Так часто бывает: в обычных условиях человек может казаться ничем не примечательным и даже заурядным. А вот когда нужно будет себя проявить, тогда-то он раскроется в полную силу, и все удивятся: и откуда в нём эта храбрость, сила духа? А удивительного ничего нет. Всё зависит от того, какими нас воспитали родители, какие книги мы в детстве читали, о чём мечтали и на кого хотели быть похожими.
Вот и Александр, когда началась война, явился к начальству и попросил:
— Отправьте меня на фронт. Не могу я быть в тылу, когда Родина в опасности!
— Ладно, товарищ Мамкин, — ответили ему. — Учтём ваше желание. Есть и для гражданских лётчиков на фронте работа.
И действительно, во время войны даже гражданская авиация создавала свои военные части. Служили там лёгкие тихоходные самолёты марки Р-5. Но лёгкий и тихоходный не всегда значит плохой. Для ночного бомбардировщика и разведчика эти качества на вес золота. Ночью он планирует с выключенным мотором к позициям противника, а вражеские зенитчики его даже не заметят. Так что фашисты очень боялись таких самолетов.
...Началась боевая служба гвардии старшего лейтенанта Александра Мамкина. Воевал он мужественно, был награжден орденом Отечественной войны. А в апреле 1944-го командир вызвал его в штаб полка.
— Товарищ гвардии старший лейтенант, очередное задание для вас будет необычным. Наши партизаны спасли из Полоцкого детского дома сто пятьдесят ребят, у которых фашисты собирались выкачивать кровь для своих раненых солдат. Но теперь и в партизанской зоне малышам оставаться опасно. Немцы готовят большое наступление против партизан. Поэтому мы будем самолётами вывозить детей к нам, через линию фронта. Летать нужно будет по ночам, чтобы фашисты ничего не заподозрили. Справитесь?
— Так точно, товарищ гвардии полковник, справлюсь.
И вот вылет. Первый, второй, пятый... Множество женщин и детей перевёз через линию фронта Александр Мамкин. И вот десятый вылет на задание. Разбежавшись, Р-5 взмыл в воздух и на небольшой высоте пошел к линии фронта. Ночь была тихой, безлунной, пилоту это только на руку — разглядеть в такую ночь самолёт очень сложно. Сколько раз уже приходилось Мамкину пересекать линию фронта, но и сейчас внутри всё сжималось от волнения — а вдруг немцы заметят? Но нет, всё в порядке. А вот и огни внизу, это партизаны сигналят ему о том, что можно садиться.
Партизанский аэродром был сделан... на льду озера Вечелье. Места в этих краях лесистые, болотистые, площадку под самолёты отыскать непросто. Вот и разметили взлётно-посадочную полосу на уже ломком весеннем льду. В кабину самолёта набились ребятишки вместе с воспитательницей[7]. Да ещё двух раненых партизан Мамкин взял... под крылья. Для этого к ним были подвешены два удобных ящика. Ложишься в них и летишь себе лёжа.
— Ну, с Богом! Удачи тебе! — Партизанский командир взмахнул на прощанье рукой.
— До свиданья, до свиданья! — замахали руками дети своим родным. — Скоро увидимся!
Зарокотав мотором, Р-5 разбежался по озёрному льду и взмыл в воздух. Партизаны постарше крестили удаляющийся самолет.
В ночном небе холодно, гораздо холоднее, чем на земле. Только ледяной ветер свистит вокруг. Но на этот раз из-за облаков выползла луна. Слабый серебряный свет упал на крылья перегруженного Р-5.
И в этот момент из-за туч показался немецкий истребитель «Мессершмитт». Заметив одинокий самолёт с красными звёздами, он бросился в атаку. Загремели пулемётные очереди, засвистели пули. Заплакали от страха дети за спиной Мамкина.
— Держитесь крепче! — крикнул лётчик, накреняя машину на крыло.
Один вираж, другой — и пули не попали в детей и раненых, все пришлись на мотор самолёта. А «Мессершмитт», сделав пару злобных кругов поодаль, вдруг исчез так же внезапно, как и появился. Наверное, он возвращался с задания почти без патронов и поэтому, выпустив по Р-5 несколько очередей, отстал. Но пули, к несчастью, попали в бензопровод мотора. Бензин воспламенился, и едкий дым окутал двигатель самолёта. А до своих ещё лететь и лететь...
Мамкин был опытным лётчиком, и машина продолжала его слушаться. Медленно, но верно Р-5, оставляя за собой дымный хвост, приближался к своим. А огонь тем временем охватил уже весь мотор и приближался к пилотской кабине. Вот загорелся приборный щиток, вот Александр почувствовал, как огонь лижет его ноги. «Ничего, — думал пилот. — Лишь бы пересечь линию фронта, а там можно будет сесть».
Кабина Р-5 уже пылала вовсю. Едкий дым застилал лётчику глаза, забивал дыхание. И огонь, страшный огонь был вокруг. Уже горел комбинезон на Александре, горели его руки в перчатках, сжимавшие штурвал, горели летчицкие очки. А за его спиной кричали от страха беспомощные дети. Их от Мамкина отделяла прочная перегородка, и лётчик, забыв о боли, молился теперь об одном — чтобы эта перегородка выдержала. Только что позади осталась линия фронта, но надо ещё выбрать подходящую площадку, чтобы сесть.
