Двенадцать - [33]

— Вы имеете в виду, что истинный йог может странствовать в своей внутренней вселенной, у себя в уме? — уточнил он.

— Нет, — поправил его Гупта. — Он способен совершать это в самом что ни на есть физическом смысле.

В эту минуту к ним подошел Б. Н.

— Поезда уже не ходят, — указал он на циферблат часов. — Так что обратно тебе придется ехать на автобусе. На станцию надо выходить сию же минуту, иначе опоздаешь на последний рейс, — предупредил он. — У ворот уже ждет рикша.

Макс засобирался.

— На съемках, надеюсь, свидимся, — протягивая визитку, сказал Б. Н. — Да и вообще предлагаю поддерживать связь.

Вскоре Макс оказался в автобусе, идущем в Старый Дели. Публика здесь была, честно признаться, не столь деликатная, что на поезде, и даже несколько зловещая. А уж на выходе из автобуса и подавно: карманники, обычное ворье, хулиганье, шлюхи, нищие, больные и бездомные — в основном именно такой контингент.

Опустив глаза и стараясь не вдыхать окутавшее автовокзал зловоние и общую атмосферу опасности, Макс поспешил поскорее пробраться к стоянке велорикш.

Добравшись наконец до отеля, он поднялся к себе в номер и на подходе вздрогнул от неожиданности, чуть не наступив на чистильщика обуви, спящего в нише возле двери. Макс знал, что здесь существует традиция, дошедшая еще от англичан колониальных времен. Постояльцы оставляют снаружи у двери свою обувь, чтобы к утру она была надраена. Сам Макс никогда не задумывался, где и каким образом будут чиститься его ботинки.

Он извинился перед чистильщиком за то, что нарушил его сон. Тот в ответ лишь спросил насчет обуви и получил ее. Войдя в номер, Макс отключился, едва коснувшись головой подушки. Тем не менее среди ночи он почему-то проснулся и обнаружил, что его тело свободно плавает над кроватью. Мысль о том, что это сон, не подтвердилась, когда он рукой нащупал под собой матрас.

Он парил в воздухе без всякой опоры, за счет странной левитации.

Тут его кто-то неожиданно взял за руку. В общих чертах это был человек, только более легкий и какой-то текучий. Вскоре проглянули черты лица. Пришелец был вполне различим, но как бы полупрозрачен.

— Не бойся, — послышался его голос. — Я йог. Меня послал Гупта. Ему понравилась ваша нынешняя беседа, и он хочет, чтобы я показал тебе то, о чем он говорил. Если хочешь, мы можем отправиться в любое место во Вселенной. Куда бы ты хотел попасть?

— На Луну, — ничего другого не придумав, брякнул Макс.

В какое-то мгновение, разом лишившись гравитации, его облегченное тело вознеслось на Луну — да-да, тело именно в физическом смысле, только несказанно легкое. Макс сохранял все свои очертания, способность мыслить, говорить и наблюдать, но в измерении, совершенно лишенном веса.

Пыльный и какой-то жидкий простор Луны был серым, безжизненным и почти прозрачным. Ощущение собственной невесомости наталкивало путешественника на мысль, что так недолго и провалиться куда-нибудь в самые недра спутника Земли.

Спустя какое-то время йог снова подал голос:

— Куда еще?

Все еще толком не опомнившись, Макс тем не менее отозвался:

— Давай на планету с кольцами.

В мгновение ока Макс очутился в месте с таким ярким оранжевым колоритом, какого он раньше и представить не мог. На Земле видеть подобное ему не доводилось. Оттенок оказался столь насыщенным, а ощущение — до того реальным, что усомниться в подлинности происходящего было невозможно. Именно явь, а не сон!..

Эту потрясающую оранжевость он созерцал, казалось, несколько часов кряду, когда в голове вновь ожил голос йога:

— Куда еще?

— Ой. На один вечер, пожалуй, предостаточно, — ответил Макс. — Можно обратно. День впереди жесткий.

С такой же молниеносностью, с какой его закинуло на Луну и оранжевую планету, он возвратился в номер ветшающего, некогда фешенебельного «Ашока палас».

Физическое тело Макса по-прежнему плавало в воздухе, в десяти сантиметрах над матрасом, хотя и стало вновь осязаемым, плотным, а йог все так же держал его за руку.

Макс почувствовал, как йог улыбнулся, прежде чем исчезнуть. Тело плавно опустилось на кровать. На часах значилось четыре сорок четыре утра.

Макс для верности себя ущипнул — не сон ли все это? — и постепенно ушел в дремоту.

Вновь проснувшись минут через сорок, он чутко оглядел помещение. Не случилось ли чего? Нет, гостиница никуда не делась. Макс вылез из постели, выглянул из окна на зелень газона, блаженно вдохнул запах утра, посмотрел на цветы и фрукты в вазе и с улыбкой припомнил свое ночное путешествие.

Он взыскательно оглядел себя в зеркало. Тот ли это Макс, что и прежде? На миг ему подумалось, что что-то случилось со зрением. Лишь по тихому сиянию своего же лица он впервые осознал, что различает внутри собственного тела еще и тонкую сущность, нечто такое, чего прежде с ним не бывало.

Тем же днем в Национальном музее Макса не мешкая проводили в приемную директора, где секретарша с улыбкой вручила ему конверт.

— Знаете, — сказала она с плохо скрытым волнением, — секретарем я здесь работаю вот уже пятнадцать лет. Это вообще впервые, чтобы он поручил мне напечатать письмо с разрешением на съемки. Видно, проект у вас действительно важный. Примите мои поздравления.