Двенадцать часов, которые потрясли Клеткинштат - [5]

Машина тормознула.

— Добро пожаловать, господин президент, — широко улыбнулся водитель.

Цепрянец замешкался:

— Прошу прощения, у вас уже есть пассажир.

— Ничего страшного! Это наш гость из метрополии, осматривает город. Ему будет интересно проехать мимо апартаментов первого человека Республики. Присаживайтесь, господин президент.

— Э-э-э… вообще-то мне в другую сторону.

— Все равно — не страшно. Наш гость располагает временем.

«Что за навязчивый сервис, — подумалось политику. — Уж не от господина ли Клеткина мне этот сувенир? Надо быть осторожнее,» — сообщил он себе, втискиваясь на переднее сиденье.

— Познакомьтесь, господин президент, это — господин Альберт Эйнштейнберг, академик, мировое светило тотальной экстраполистики. Академик, это — президент Республики, господин Цепрянец.

Господа с недоумением воззрились друг на друга. Первым подал голос Цепрянец:

— Прошу прощения, ваш генотип…

— Нет-нет, — тут же вмешался расторопный шофер. — Совпадение. Редкое совпадение имен и внешних характеристик. По статистике — один случай на миллиард.

— Ну, да, конечно же. Простите мой старческий склероз, господин академик. Запамятовал, в метрополии ведь не проводятся радикальные исследования по генетике. Мои извинения.

Эйнштейнберг прочистил горло.

— Извините мне встречную бестактность… вы — действительно президент?

— Академик вчера побывал на приеме у мэра, — опять вмешался водитель.

— Ах, вон что, — улыбнулся Цепрянец. — Как бы вам объяснить, господин Эйнштейнберг…

— Зовите меня просто Альберт, — прервал его академик.

— Разумеется, Альберт, — понимающе улыбнулся Цепрянец. — Скажите, в какой мере вы ориентируетесь в генной инженерии?

— На уровне обывателя, — пожал плечами ученый и уточнил:

— … у себя на родине. У вас, должно быть, дворовые мальчишки смыслят в этой дисциплине больше, чем наши интеллектуалы.

— Наши дворовые мальчишки… они, знаете ли, очень разные. В принципе — да, есть очень перспективная молодежь… но — ладно. Видите ли (не побоюсь показаться излишне романтичным) каждая новая генмодификация — прыжок в пустоту. Мы никогда не можем предположить заранее, какие черты характера генетического родителя возобладают в его э-э-э… инкарнации кроме желаемых. Да и знаем ли мы, что было скрытой причиной тех или иных достоинств? Создал бы Зигмунд Фрейд свою бессмертную теорию, не будь он в глубине души закомплексованным ребенком?

Академик понимающе кивнул.

— То же и с нашим мэром. Исторического Соломона отличала не только мудрость, но и любовь к роскоши, придворным ритуалам. А если еще учесть, что генотип нынешней супруги мэра — Царица Савская…

Президент улыбнулся и развел руками.

— Понимаю, — ответил ученый.

— Вот так. А большинство моих генродителей — люди прагматичные. И не стали бы дожидаться экипажа, когда быстрее дойти пешком.

— Разумеется, — пробормотал Эйнштейнберг. — Простите, предрассудки. К аудиенции у мэра я готовился три дня, а знакомство с вами — как снег на голову.

— И для меня, Альберт. Но я чертовски рад с вами познакомиться.

— Господин президент, — опять встрял шофер. — Все же куда мы едем? Впереди — проспект, сворачивать раньше или позже?

— Позже, позже, — отмахнулся Цепрянец. — Я скажу, когда. Кстати, Альберт, вот еще одна достопримечательность города.

— Где? — оглянулся ученый.

— Да вот же, слева от вас. Думаю, у проспекта мы встали надолго, есть время разглядеть.

Цепрянец внутренне усмехнулся и указал на «сigarrillo» — автомобиль нового поколения, полностью автоматизированный, с бортовым компьютером вместо водителя. Где-нибудь в Москве такую машину мог себе позволить средней руки коммерсант, а в Республике — пожалуй, только Цепрянец и Клеткин, но они оба — старые консерваторы.

— Эту машину мы зовем Терпсихорой, — ласково сообщил президент. — По имени танцовщиц нашего ансамбля. Девушки стали лауреатами фестиваля в Крыму два года назад. «Cigarrillo» — их приз.

«Сигара» торжественно стояла посреди площади, испещренная автографами самих танцовщиц, а также знаменитостей, удостоивших своим присутствием фестиваль — Майи Плисецкой, Игоря Моисеева, Анны Павловой, Фреда Астера…

Но гостя заинтересовали не автографы.

— Хотите сказать, все балерины являются Терпсихорами?

— Да, а что вас удивляет? Поверьте, разработать генотип гораздо сложнее, чем его многократно продублировать.

— А как же они общаются между собой?!

— Ах, это, — рассмеялся президент. — Видите ли, имя генродителя — честь, но не обязанность. Люди практичнее, чем их тщеславные части характера. Наши Терпсихоры оставили себе имена собственных носителей: Майя, Исидора, Анна… Но в официальные моменты, разумеется, звучат оба имени: Терпсихора Майя, Терпсихора Исидора…

— Поехали! — обрадовано сообщил шофер.

— А вас, друг мой, — обратился к нему академик, — случайно, не Юрием зовут?

— Меня? — удивился шофер. — Нет. Меня зовут Гарри. Господин президент, а за проспектом — куда?

— Пока — в центр. Конечно, если наш гость не возражает.

— Нет-нет, будьте добры. В центре я еще не был. Вилла господина Соломона за городом, а до аудиенции я узнал много нового о жизни генмодифицированных фермеров…

Ученый тактично умолк.