Две жизни - [3]

— Вы совершенно правы, — вновь заговорил молодой человек. — Я приношу вам свои извинения. Питер слишком рьяно защищал мою собственность. Он, разумеется, не имел права дотрагиваться до вас, тем более, силой приводить сюда.

Рут подметила еще одну особенность — какой бы тайной ни была окутана личность этого мужчины, каждое его слово свидетельствовало об остром уме, смекалке и даже хитрости: он сказал именно то, что могло бы успокоить и умиротворить ее. У Рут зародилось подозрение, что ею пытаются манипулировать.

В качестве ответного хода она также улыбнулась, правда довольно холодно.

— Новозеландцы, — сухо произнесла она, — именно потому и любят свою страну, что могут беспрепятственно передвигаться по ней в любом направлении.

— Соблюдая при этом законы и не взламывая замков на воротах. Не так ли?

— Разумеется, — совершенно искренне ответила Рут, не знавшая за собой подобного греха.

— Чтобы как-то загладить бесцеремонность Питера, не могу ли я предложить вам чаю или чего-нибудь покрепче? А затем я провожу вас до машины.

— Спасибо, я не хочу пить! — отрывисто бросила Рут, нервы которой все еще были напряжены. Кроме того, ей не давала покоя его улыбка.

— Понимаю — вам претит оставаться в доме, где вы не видели ничего, кроме неприятностей. И вновь эта окаянная улыбка. — Но, честное слово, я не крестный отец мафии, приехавший сюда поразвлечься и отдохнуть. И мне хотелось бы вам это доказать.

Рут уставилась на него. Кажется, он читает ее мысли? Да нет, ничего подобного ей и в голову не приходило! Ассоциации с мафией вызывал у нее один Питер. Смутившись, девушка поспешила заверить его:

— Что вы, я вовсе и не думала…

— Тогда позвольте хоть в какой-то форме компенсировать нанесенный вам ущерб.

Обаяние, расточаемое молодым человеком, показалось Рут несоразмерным ее скромной личности. Тем более, что за ним угадывалось холодное, плохо скрываемое безразличие.

— Ни о какой компенсации и речи быть не может. Но чашку чаю, пожалуй, я выпью с удовольствием.

Рут вдруг почувствовала, что еле стоит — больная нога по-прежнему не выдерживала длительных нагрузок, и девушке показалось, что она вот-вот упадет. Тем не менее, прихрамывая и на каждом шагу ожидая самого худшего, она добрела от окна до молодого человека, не спускавшего глаз с ее лица. Как ни в чем не бывало, он взял ее под руку и повел через холл.

Выражение его лица наверняка изменится, когда он увидит огромный шрам на моей ноге, зло подумала Рут; сама-то она уже привыкла к нему.

Большая загорелая рука, казавшаяся олицетворением надежности, поддерживала ее под локоть, и она чувствовала, как к ней возвращается уверенность в себе. И главное, это прикосновение необъяснимым образом возбуждало Рут.

Она, разумеется, не злоупотребляла его любезностью и лишь легонько опиралась на руку незнакомца, пока тот вел ее по коридору, пол которого был выложен светлой итальянской плиткой, в гостиную, где блики солнечного света, отраженного поверхностью озера, затейливо играли на многочисленных модернистских скульптурах и панно.

— О Боже! — невольно вырвалось из груди Рут, и она резко остановилась.

— В чем дело? — обеспокоенно спросил молодой человек, и его пальцы на миг сжали ей локоть.

— Да так. — Чувствуя себя не в состоянии выразить то, что сейчас творится в ее душе, да и сомневаясь в том, что это кому-нибудь интересно, девушка добавила: — Просто озеро отсюда кажется особенно прекрасным.

Незнакомец подвел Рут к удобному креслу.

— Оно великолепно смотрится с любой точки. — Молодому человеку явно доставляло удовольствие говорить об этом. — Я много езжу по миру, но мне нигде не доводилось видеть такого цвета воду.

Рут с облегчением опустилась в кресло, стараясь не смотреть на собеседника. В этот момент раздвинулись стеклянные двери гостиной, ведущие на широкую террасу, от ступеней которой начинался ухоженный пляж.

— Все потому, что это дюнное озеро. Белый песок сильнее отражает голубизну неба. — Девушка никак не могла отказаться от удобного менторского тона.

— Чем бы это ни объяснялось, озеро действительно прекрасно, — произнес мужчина, придвигая ближе к Рут другое кресло и усаживаясь в него. — И вообще, меня не перестает восхищать этот контраст между обширными равнинами и опоясывающими их внушительными горами.

— На мой вкус, горы хороши лишь как фон. Меня больше привлекают пляж с теплым песком и прозрачная вода. — Год назад это было бы подлинной правдой.

Молодой человек внимательно посмотрел на Рут, и этот взгляд вновь выбил ее из колеи, породив в глубине души жаркий трепет. Его глаза казались бесстрастными, как далекие звезды, — но лишь до тех пор, пока они не встречались взглядами. В те редкие мгновения, когда это случалось, они меняли выражение, и Рут испытывала при этом ощущение сродни взрыву, ее охватывали одновременно паника и восторг.

Чтобы как-то преодолеть смущение, она пустилась в пространные рассуждения:

— Я большая мерзлячка и обожаю тепло. А вот без морской воды, кажется, и дня бы не прожила.

— В воде ведь тоже можно замерзнуть. Молодой человек, похоже, еще ни разу не взглянул на ее ногу. Ну, зачем я напялила шорты! — неистово ругала себя Рут. Она не заблуждалась относительно впечатления, которое должна производить нога, обезображенная сотней швов. И хотя в будущем ей предстояла пластическая операция, шрам все равно останется.