Две жизни Пинхаса Рутенберга - [8]

Рутенберг с интересом слушал друга. Жизнь народовольца, о которой он мечтал, оказалась полной испытаний и опасностей. Не все были готовы умереть за идею, некоторые не выдерживали пыток и допросов и сдавали своих товарищей.

— Чего они достигли, убив царя? — спросил он.

— Рассчитывали, что это вызовет народные волнения и революционную ситуацию. Увы, ничего такого не произошло.

— А погромы по всей стране? — допытывался Пинхас. — Сколько евреев убитых и покалеченных, разорённых и разрушенных домов.

— Я понимаю твою обиду и возмущение. Видишь ли, среди арестованных и осуждённых революционеров были и евреи. Что сделало царское правительство? Чтобы не допустить бунтов, оно натравило заражённый антисемитизмом народ на вас, и это ему удалось. Для него евреи всегда будут инструментом большой политики.

— Прости, я не подумал и усомнился. Теперь я уверен, эту власть нужно уничтожить. Что же произошло потом?

— По стране прошла волна арестов. Партия потеряла много рядовых членов и большинство исполнительного комитета. Под ударами секретных служб и полиции она изменила тактику и, ведя пропаганду среди офицеров, принялась создавать военные организации. С помощью них планировался широкий государственный переворот, захват власти, учреждение временного правительства. «Народная воля» отказалась от покушений, расшатывающих власть, и поплатилась за это. Полиция завербовала члена офицерской организации Дегаева, который выдал множество людей. Потом один за другим прошли судебные процессы. Большинство приговорили к длительным каторжным срокам и ссылке в Сибирь. Так завершилась их борьба.

— Жаль, — вздохнул Рутенберг. — И ничего не сделано. Государство разгромило организацию и стало ещё сильней.

— Не отчаивайся. Свято место пусто не бывает.

Они медленно шли по улице, продолжая бесконечный разговор. Стемнело, и стал накрапывать дождь. Малочисленные прохожие торопились укрыться от ненастья и исчезали в освещённых тусклым светом заведениях, тёмных подворотнях или садились на проезжавшие мимо пролётки с откидным верхом.

Они попрощались. Дмитриев пошел в сторону Обводного канала, и Пинхас смотрел ему вслед, пока опрокинувшаяся на город тьма не поглотила его. Постояв минуту в раздумье, он вспомнил, что курсовой проект по механике давно висит над ним дамокловым мечом, и быстрым шагом двинулся домой.

Боевое крещение революционера

1

В начале ноября выпал снег, покрывший дороги и тротуары тонким хрустящим настилом. Серое небо висело над городом, стиснутым невидимыми объятиями первых морозов. Однажды Дмитриев остановил Рутенберга после лекции на выходе из аудитории.

— Поговорить надо, Пинхас.

Они отошли к большому окну, выходящему на проспект. Николай посмотрел на друга испытующим взглядом.

— Я рассказал о тебе товарищам. Они выразили желание с тобой познакомиться. Ты готов?

— Да.

— Тогда в воскресенье в десять часов утра буду ждать тебя на углу Невского и Литейного. Увидев меня, не подходи, а следуй за мной на некотором удалении.

— Хорошо, Николай.

Дома на Владимирском проспекте стояли ровными немыми рядами. Брички и пролётки с запряжёнными в них лошадьми, надрывно дышащими белым туманом, проносились по обеим сторонам улицы.

Пинхас расплатился с извозчиком и спустился с обитого чёрной изрядно потёртой кожей скрипящего на скаку кресла на заснеженный тротуар. Ему открылась роскошная панорама Невского, застроенного большими четырёх-пятиэтажными домами. Но и Литейный, который начинался здесь, на этом перекрёстке, не уступал ему. Всё было по-имперски красиво и гармонично, и Пинхас, переходя улицу, не без труда перевёл взгляд на угловое здание перед ним. Он сразу же увидел знакомую фигуру Дмитриева. Тот сделал ему знак и пошёл впереди. Так они двигались друг за другом по многолюдному тротуару минут двадцать. Кроличья чёрная шапка и серое суконное пальто в отдалении маячили перед его глазами. Николай вдруг исчез из поля зрения. Пинхаса охватило некоторое беспокойство. И тут справа от себя за высокой решёткой он увидел арочный проход и стоящего внутри него Дмитриева. Он прошёл через калитку в ограде и продолжил идти за ним. Во дворе Николай повернул налево, вошёл в первый подъезд и остановился возле высокой двери. Пинхас приблизился к нему, и они один за другим вошли в тускло освещённый коридор. Молодой мужчина ростом ниже среднего с густой чёрной бородой и блестящими карими глазами пожал Дмитриеву руку и посмотрел на незнакомца.

— Пинхас, студент Технологического института, — сказал Николай. — Борис просил привести его.

— Проходите, все уже собрались.

В большой комнате, окнами выходящей на улицу, сидели на диване, креслах и стульях семь человек, негромко переговариваясь между собой. При появлении хозяина квартиры Евдокимова с двумя пришедшими они замолкли и стали внимательно рассматривать Пинхаса. Навстречу ему в этот момент поднялся мужчина лет двадцати. Он подошёл к нему и крепко пожал руку. Он был ниже Пинхаса и смотрел на него, чуть задрав подбородок. И тот успел рассмотреть чуть волнистые каштановые волосы над высоким лбом, усы под прямым носом, маленькую аккуратную бородку и умные маслянистые глаза.