Две в одной - [2]

Неожиданно каблук зацепился за ступеньку, ступня подвернулась, и Аня со всего размаху приложилась головой об площадку между первым и вторым этажами.

Наступила полная тишина, нарушаемая лишь неясным шумом улицы из-за входной двери. Отчаяние от несправедливости происходящего, обида на Сергея Петровича, злость на себя за собственную неуклюжесть сплелись в огненный клубок эмоций, мешающий вздохнуть и готовый взорваться и испепелить её изнутри.

Аня попыталась приподняться. Ногу пронзила острая боль, огненный клубок у неё внутри взорвался, и она провалилась в темноту.

* * *

Медленно выплывало сознание. Темнота сна отступала, кружась остатками улетающих образов. Наконец, Аня проснулась, сладко потянулась, улыбаясь новому дню, который пытался заглянуть в её комнату яркими лучами, пробивающимися через тяжелые шторы на высоких окнах.

– Госпожа, вставайте, утро! – в спальню заглянула горничная Илли, высокая светловолосая улыбчивая девушка в тёмном платье и белом фартуке. – Я уже отнесла вам полотенце в туалетную комнату и принесла воды для ополаскивания.

Пора вставать, впереди долгий насыщенный день. Аня занималась перепиской графа Дирка, а перед балом количество писем всегда увеличивается в несколько раз. Наверное, ему сегодня понадобится её помощь. А если нет, и граф её отпустит, то она обязательно найдёт время проведать Ласточку.

Аня спрыгнула с высокой кровати, распахнула шторы, приоткрыла окно. Теплый ветерок пошевелил её распущенные волосы, сдул прядку со лба и принес в комнату запах цветущего розового куста, который рос внизу прямо под окнами её покоев.

После водных процедур в маленькой туалетной комнате, Аня подошла к большому во всю стену пузатому дубовому гардеробу, стоящему в углу спальни и открыла скрипучую дверцу.

– Так, так, какой у нас выбор? Светло-зелёное платье на сегодня ? Белая блузка с короткими рукавами и серая юбка? Нет, слишком легкомысленно. Так, надо что-то потемнее, тёмно-синее платье, вырез углом, рукава чуть длиннее локтя, пояс, легкая нижняя юбка.

Аня взяла вешалку с платьем, аккуратно закрыла дверцу гардероба и повернулась к большому зеркалу, висевшему напротив, приложив к себе платье, чтобы понять насколько оно будет подходящим для сегодняшнего дня.

И вздрогнула.

Нет, ничего ужасного, она узнавала эту молодую женщину, которая стояла перед ней в зеркале, прикладывая к себе тёмно-синее платье: средний рост, средняя фигура – ни толстая, ни худая, тёмные волнистые волосы ниже плеч, небольшой нос, слегка пухлые губы, карие глаза, тонкие запястья, гордая осанка.

Но всё равно – что-то было катастрофически не так, неправильно, что-то должно быть по-другому. Будто она находилась во сне, видела себя в зеркале в другом обличьи, но все ощущения говорили ей, что это был не сон! Она чувствовала мягкую ткань платья, прядь волос щекотала ей шею, а пальцы ног чувствовали мягкость ковра. Всё было так реально и знакомо, будто она жила здесь всю свою жизнь. Она проснулась, и это реальность? Или она ещё во сне? Сейчас она проснётся и пойдет на работу и сядет за компьютер?

– Илли! – крикнула Аня.

Горничная вошла в спальню.

– Я помогу сейчас вам одеться, госпожа, – сказала она, открывая ящик комода, наполненный дамским бельём.

– Какое бельё наденете? Какие туфли? – она открыла нижний ящик гардероба, где стоял ряд туфелек. Аня молча вынула показавшееся ей подходящим бельё и выбрала туфли. Илли помогла ей одеться, потом подошла к трюмо, взяла расческу:

– Сегодня прическу как всегда?

Аня кивнула, пытаясь осмыслить свои ощущения. Её было как бы две.

Одна, которая бежала по той проклятой лестнице, торопясь убежать от общества Сергея Петровича и его важных гостей.

А вот вторая жила здесь и звали её Аника Тервискай, урождённая баронесса Эргет. Это был её привычный мир, она здесь всё и всех знала, уже почти десять лет жила в этой комнате с розовым кустом под окном, и была тайно и безнадёжно влюблена в графа Дирка Варлота. Похоже, сам граф догадывался об этой тайне, однако не показывал вида, и внешне было всё благопристойно.

Это Аника десять лет назад по настоянию отца вышла замуж за богатого, но такого чужого и почти незнакомого мужчину, к которому она честно пыталась привыкнуть, но не смогла, как она себя не увещевала и не уговаривала. Брак был заключен по расчету. Выгоду получили муж, породнившийся с аристократами, и её отец, который заплаченными за титул деньгами мужа смог выплатить долги и удержать поместье, что в течение веков принадлежало их роду. Так как девушки был старший брат, наследник рода, продолжатель традиций, то за финансовое благосостояние семьи отец заплатил её, Аники, жизнью.

Сама же девушка получила призрачную надежду на спокойную безбедную жизнь в доме мужа.

Муж Аники не был молод, но и старым нельзя было назвать этого большого, шумного здоровяка, который любил охоту, собак, оружие, мужские забавы, пышных женщин, громко хохотал над непонятными молодой жене шутками. Верностью супруге он не страдал, о чем регулярно докладывала ей горничная. Когда в первую брачную ночь они вместе поднялись в спальню, от него пахло жареным мясом, луком и вином. Полчаса неприятных и болезненных ощущений, и Аника из невесты превратилась в жену. Консумация брака произошла.