Две тысячи лет до нашей эры - [75]

В столице Ямхада Алеппо и его главном портовом городе Угарите моряки с Крита встречали караваны с Востока, как и сотни лет назад. Великий торговый путь вдоль Евфрата наслаждался миром. За Ямхадом располагалось царство Митанни, самое южное в конфедерации хурритских государств, которое тянулось к северу почти до Черного моря и Кавказских гор. За Митанни в верховьях Тигра находилось семитское царство Ассирия, зажатое между индоевропейцами Митанни и индоевропейскими вождями касситов в горах Персии и в среднем течении Евфрата и Тигра. А за касситами от Вавилона до Персидского залива располагалась управляемая семитами Вавилония. Сто лет после того, как хеттский рейд Мурсили разграбил Вавилон и положил конец династии Хаммурапи, между верхним и нижним морем царил мир. Этот мир был скорее удобным, чем вызванным дружественными отношениями, потому что из-за закрытия торговых путей было бы потеряно больше, чем получено в результате дорогостоящей войны между равными по силе соперниками. В последнее время также было ясно, что любая ссора между четырьмя силами, разделившими Месопотамию, только откроет дорогу силе значительно более могущественной – Египту.

Для торговых моряков, встретившихся, чтобы выпить вина, на Крите – как и для солдат Вавилона и Митанни, – Египет был вершителем судеб. Он был одновременно крупнейшим рынком, крупнейшим производителем и величайшей военной силой в мире. Только на море он уступал Криту. За сотню лет, прошедшую с тех пор, как Яхмос возглавил мятеж против гиксосов, Египет, в котором царствовали его преемники, многократно увеличил свое богатство и расширил влияние. Внук Яхмоса установил пограничные камни у четвертого порога Нила и на Евфрате, а теперь его правнучка уже двадцать два года правила одна, что многие считали незаконным и богопротивным деянием. Амон и его жрецы первоначально провозгласили его пасынка и зятя Тутмоса III фараоном, но бог, видимо, передумал, поскольку верховный жрец Амона стал визирем в Верхнем Египте, а Тутмос был заключен в своем дворце. Пока правила Хатшепсут, в Египте был мир. Люди говорили, что народ Египта можно обмануть фальшивой бородой, но армия Египта не позволит, чтобы ее повела в бой женщина. А армия – так уж повелось – не могла выступить в поход, если ее не возглавлял принц королевской крови.

Главной темой дискуссии в портовой таверне Кносса тем вечером 1480 г. до н. э. было недавнее провозглашение независимости некоторыми городами Палестины и Сирии, которые со времен первого Тутмоса, отца Хатшепсут, были вассалами Египта. Было очень любопытно, как отреагирует «фараонша». Если открытое неповиновение сойдет им с рук, всем станет очевидно, что пассивное присутствие могущественной египетской армии, сам факт существования которой так долго сохранял мир, ровным счетом ничего не значит, и завтра же полмира вцепится в глотки другой половине.

Говорили, что Хатшепсут отдала приказ армии выступать, а «дворцовый узник» был отправлен ее возглавить. Много говорили о возможном исходе предприятия и о том, как все это повлияет на левантийскую торговлю.

Исход стал известен еще до конца года. Хатшепсут была мертва, а «дворцовый узник» воцарился на ее троне. Тутмос просто ждал благоприятного момента и, имея за своей спиной армию, доказал, что является совсем не слабаком, который двадцать два года не покидал дворца.

Он приказал, чтобы все упоминания о Хатшепсут были стерты из записей, и его правление отсчитывалось от момента провозглашения его фараоном двадцать два года назад. Хатшепсут предстояло вычеркнуть из истории.

На протяжении следующих двадцати лет шведские моряки, работавшие в Кноссе, равно как и другие критские команды, нередко слышали о Тутмосе III и его армии. За эти годы египетский фараон совершил шестнадцать кампаний в Палестину и Сирию. После первой из них, в которой он нанес поражение объединенной сирийской армии в Мегиддо в Палестине и снова покорил прибрежные города, он использовал эти города как базы снабжения для более поздних кампаний на севере и востоке. Критские и левантийские суда прибрежного плавания получили весьма доходную работу – создание запасов в Газе, Яффе и Библе. Они перевозили зерно и шкуры, наконечники для стрел и копий, мечи, обувь, шатры, сбрую и все, что требовал генерал-квартирмейстер, ответственный за успех военных кампаний фараона. Колесницы и лошадей везти на север не было необходимости, хотя они к этому времени стали важнейшей частью египетской армии, поскольку две тысячи лошадей и почти тысяча колесниц были захвачены при падении Мегиддо в первой кампании.

Каждое лето фараон вместе со своей армией отправлялся на север, подтверждая полномочия лояльных правителей в городах, назначая новых вассалов вместо мятежных правителей, сбежавших на север, опустошая поля и сады восставших против него городов, осаждая и штурмуя сами города. В эти годы он редко встречался с противником в открытом поле, но каждый год продвигался все дальше и дальше, и люди уже начали сравнивать его с дедом, первым Тутмосом.

Во время восьмой кампании в 1472 г. до н. э. он захватил Кадеш – важный город (расположенный немного севернее деревушки, называемой Дамаск), которым правил мятежный правитель. Хотя больше нигде не было восстаний, которые надо было подавлять, царство Тутмоса III все еще было меньше, чем созданное его дедом. Ведь после того, как шестьюдесятью годами раньше Тутмос I вышел к Евфрату, цари Митанни переправились через реку, и их царство теперь граничило с Кадешем к югу от Евфрата. Они открыто поддерживали сирийских бунтовщиков и теперь предоставили убежище царю Кадеша.