Две тысячи лет до нашей эры - [4]

Мы уже вплотную подошли к 2000 г. до н. э., и только год или два назад наш крестьянин услышал о рейдах в дельту племен из пустыни, как с запада, так и с востока. Вероятно, они совпали с народными волнениями в дельте, хотя точно мы этого не знаем. Но и вторжения, и волнения были подавлены твердой рукой Аменемхета. Этот человек весьма амбициозен и, вероятно, считает себя законным наследником Интефов. После подавления волнений он является реальной политической силой в стране, и низложение Ментухотепа и провозглашение его фараоном – всего лишь вопрос времени. Итак, восход солнца второго тысячелетия до н. э. сопровождают слухи о смене династии.

Солнце уже час как взошло в небе над Месопотамией, когда его первые лучи коснулись берегов Нила. Долины Тигра и Евфрата и Нила разделяет восемь тысяч миль пустыни, и лишь очень редко новости о событиях в одной долине доходят до жителей другой быстрее, чем за пять-шесть месяцев. Крестьяне, идущие на поля Месопотамии, ничего не знают о приходе к власти Аменемхета и почти ничего о жизни, обычаях и истории Египта. У них собственная жизнь и свои традиции.

Они, как и египтяне, являются потомками древних земледельцев. Более четырех тысяч лет назад кочевые племена охотников, жившие у подножий холмов к востоку от долины, начали сжигать траву и сеять зерно. Они строили небольшие деревни в северной части долины. Это были далеко не первые земледельцы на земле. Эта честь, насколько известно сегодня, принадлежит населению Иерихона, древнего города на берегу реки Иордан, севернее Мертвого моря. Эти люди уже в 6800 г. до н. э. жили в окруженном стенами городе и занимались земледелием. Вскоре после этого умение сеять зерно и приручать скот достигло севера Ирака. Но прошло довольно много времени, прежде чем поселенцы начали осушать болота нижней части долины, где Евфрат и Тигр сближаются друг с другом и образуют единую речную систему.

Эти дни ранних поселений уже давно забыты, и нам, вероятно, следует воздержаться от усложнения нашего повествования упоминанием о забытых событиях. Как и египтянин, житель Месопотамии твердо знал, что посевной сезон и сезон сбора урожая существовали с начала времен.

Но сельское хозяйство в Месопотамии существенно отличалось от египетского. Также отмечалась большая разница между сельским хозяйством на юге и на севере Месопотамии. На севере, в районе нефтяных месторождений Мосул и Киркук, первые земледельцы строили деревни. Это страна обширных нагорий и крутых склонов, с холодной зимой и сухим жарким летом. Это район зимних дождей. Здесь имелись обширные пастбища, а на обрабатываемых землях выращивали ячмень и эммер[5], которым хватало естественной влаги для того, чтобы вырасти и созреть. Сеять можно было в любое время, главное – убрать урожай до начала иссушающего летнего зноя. Можно было собирать два урожая в год.

На юге, начиная от местности, расположенной севернее Багдада, до болот, которые сейчас, как и тогда, тянутся до самого Персидского залива, ситуация внешне напоминала египетскую. Уровень воды в Тигре и Евфрате поднимается и опускается – этот процесс связан с таянием снегов в горах Турции и Персии, и обе реки, особенно Евфрат, при подъеме несут очень много важного для плодородия почвы ила. Тигр и Евфрат поднимаются на максимальную высоту на два месяца раньше, чем Нил, – в июне и июле, – и тогда, если им ничто не препятствует, затопляют обширные пространства, так же как Нил. Но Нил течет по узкой долине, и крестьянин 2000 г. до н. э. мог наблюдать за его разливом с чувством глубокого удовлетворения, твердо зная, что через два месяца река вернется в прежнее русло и останется только вода в построенной им запруде, предназначенная для его собственных нужд. Крестьянин совершенно плоской долины Тигра и Евфрата относился к наводнению как к катастрофе. Если ничего не предпринимать, вода заливала землю на много месяцев и никогда полностью не возвращалась в русло. Евфрат течет в русле, проложенном в его же иловых отложениях, которые нередко поднимаются выше, чем окружающая местность. Обе реки вполне могли после наводнения выбрать для себя новое русло, совершенно отличное от прежнего, а смена русла вела к затоплению возделанных земель или, наоборот, к засухе на высоких участках, причем вода для орошения «удалялась» на многие мили.

Насущной проблемой для первых поселенцев юга стало укрощение рек-близнецов, также следовало укротить и Нил. И они были укрощены. Гигантские земляные дамбы укрепили берега великих рек, от них были прорыты каналы. Эти каналы выполняли тройную функцию. В период подъема воды они отводили опасную воду. Когда же уровень воды начинал снижаться, шлюзовые ворота закрывались и вода оставалась в каналах для использования в сухое время года. И наконец, по каналам вода поступала в засушливые районы, не подвергавшиеся естественному затоплению. Страх перед неуправляемой водой и умение ее использовать глубоко укоренились в умах обитателей юга Месопотамии, как и в умах современных голландцев. Любимая тема их сказаний – мифическая борьба между богом Энлилем и водяным чудовищем Тиаматом, в которой Энлиль одерживает верх и подчиняет монстра своей воле. И каждый ребенок знает о Великом потопе, который затопил всю землю, и только Зиусудре удалось спастись самому, спасти свою семью и домашний скот в ковчеге, который ему посоветовали построить боги. В представлении жителей юга Месопотамии потоп – не мифическая история, а реальное историческое событие далекого прошлого. Археологи действительно нашли следы катастрофического наводнения, происшедшего на полторы-две тысячи лет раньше, чем описываемый нами период.