Две сестры - [57]

Поначалу она была ошеломлена, а потом пришла в ярость. «Кем они себя возомнили, черт бы их подрал?» Но ярость быстро сменилась паникой. Она совершенно точно знала, кем были Бартольды: семейная пара выдающихся профессионалов, сделавших головокружительную карьеру, с милым и уютным домиком в зеленом пригороде, которые по чистой случайности оказались чернокожими — как и ее дочь, кстати. А что, если судья решит, что Белле лучше оставаться с представителями своей расы, а не с безмозглой белой курицей?

Эта мысль как ножом резанула ее по сердцу.

— Я нормально выгляжу? — повернулась она к Олли.

Было воскресенье, с того времени, как она переселилась к сестре, прошло уже две с половиной недели. Олли вез ее в Оуквью, пригород Сент-Луис-Обиспо, на свидание с дочерью — причем дорога только в одну сторону занимала четыре с половиной часа. Она регулярно ездила туда из Лос-Анджелеса раз в две недели на протяжении последних шести месяцев, но почему-то сегодня нервничала особенно сильно, как если бы ей предстояла аудиенция у Папы Римского. Она знала, что, начиная с этого момента, каждый ее шаг будет рассматриваться под микроскопом. Речь шла уже не о том, когда она сможет забрать свою дочь, а о том, сможет ли она вообще это сделать.

— Ты выглядишь отлично, — поспешил уверить ее Олли.

— Ты говоришь это не просто так, не для того, чтобы я отстала?

— Ты шутишь, наверное? — Он на мгновение оторвал глаза от дороги, чтобы окинуть ее полным выразительного недоверия взглядом. — Ты? Ты выглядишь на одиннадцать из десяти возможных. Разве ты можешь плохо выглядеть?

Он не понял, о чем она спрашивала, но Керри-Энн все равно улыбнулась. И вообще, находясь рядом с Олли, она не могла не улыбаться. Глядя в его большие карие глаза плюшевого медвежонка, ей было трудно поверить в то, что мир — дерьмовое место, в котором полно дерьмовых людишек, стремящихся причинить ей зло.

— Благодарю, — ответила она. — И не только за вотум доверия. Я уверена, что ты мог бы найти себе более приятное занятие, чем везти меня в воскресенье в Оуквью.

— Например? — поинтересовался он.

— Ну, не знаю. Например, посмотреть, как «Лейкерс» разделывают под орех «Уорриорз»[48].

Он презрительно фыркнул.

— Помечтай, сестренка. «Уорриорз» размажут этих пижонов по паркету.

— Вот как? И почему ты так в этом уверен, позволь спросить?

— Я скажу тебе только одно слово — Байрон Дэвис. Этого достаточно. Игра закончена.

— Это два слова, а не одно. И ты так и не ответил на мой вопрос, — заявила она, с вызовом глядя на него и скрестив на груди руки.

— Ты имеешь в виду, что бы я предпочел: провести день с тобой или слоняться по дому, ожидая, пока мать не найдет для меня какое-нибудь занятие? Да уж, трудный выбор, нечего сказать. — Олли потер рукой подбородок с видом глубочайшей задумчивости, другой рукой пуская «виллис» на обгон медленно ползущего грузовика.

Керри-Энн помимо воли рассмеялась. Она все еще нервничала, не зная, чего ожидать от поездки в Оуквью, — будет ли Белла рада видеть ее, как всегда, или Бартольды уже сумели заморочить ей голову разговорами о том, какая чудесная жизнь ожидает ее с новыми мамой и папой? Тем не менее она впервые сумела расслабиться с того момента, как они тронулись в путь.

— Тебе нравится жить со своими родителями? — поинтересовалась она.

— Конечно, — ответил он, но потом вздохнул. — Я все понимаю — поцелуй смерти[49], верно? У парней моего возраста, до сих пор живущих вместе с родителями, столько же шансов познакомиться с симпатичной девчонкой, как и у Квазимодо. Можешь мне поверить, я ничего так сильно не хочу, как иметь свое собственное жилье, но они рассчитывают на меня, понимаешь? У моего отца артрит, и ему нужна помощь в тех ситуациях, в которых он раньше обходился своими силами. Это значит, например, что я должен встать пораньше, чтобы помочь ему выгрузить улов и убрать сети перед тем, как уеду на работу. А по вечерам я торчу у плиты, занимаясь выпечкой, так что у меня остается совсем немного времени на развлечения.

— А как же твои братья и сестры — разве они не помогают родителям?

— Они делают то, что могут, но у каждого из них есть и собственная жизнь. А я — младший, и это значит, что я влип. Так что мне предстояло выбрать: или заботиться о номере первом, то есть о себе самом, и предоставить родителям доживать век в одиночку, или делать то, что должно. Я знаю, что не смог бы жить сам и наслаждаться жизнью, оставив их одних в трудный период. Вот почему в возрасте двадцати четырех лет, когда человек уже вполне самостоятельный, я по-прежнему живу со своими предками. — Он бросил на нее взгляд и горько рассмеялся. — Сожаления достойно, ты не находишь?

— Я думаю, что это очень мило с твоей стороны. — Впрочем, в ее жизни тоже была подобная ситуация: у взрослого парня, живущего со своими родителями, не было ни единого шанса залезть ей в трусики, в отличие, скажем, от того, кто уже успел отсидеть свой срок. — Однако же не мне судить. Ты только посмотри на меня: я живу со своей сестрой и при этом даже не знаю, помогаю я ей или совсем наоборот. Иногда у меня возникает такое чувство, что от меня больше вреда, чем пользы.