Две пули полковнику - [4]

Однако наутро все выглядело по-другому. Припомнив обстоятельства вчерашней встречи, Ложкин пришел в отчаяние. То, что вчера представлялось ему не более чем дерзкой шуткой, сегодня явилось в совершенно новом свете. Соучастие в шантаже – вот что это было такое. А с похмелья история, в которую Ложкин так неосторожно ввязался, выглядела особенно ужасной.

Ложкин кое-как прибрался в студии, сполоснул лицо холодной водой и допил коньяк. Он все более склонялся к тому, чтобы послать Чекова к черту. У него и своих проблем хватает.

Но эта мысль еще не успела как следует оформиться в его голове, когда появился сам Чеков. Он был сосредоточен, решителен и собран. Этот красавчик никогда не страдал от похмелья, из-за чего Ложкин всегда ему завидовал. Выражение лица Чекова не оставляло Ложкину никаких надежд – он ничего не забыл из вчерашнего разговора.

– Собирайся! – коротко скомандовал Чеков. – Мы сейчас найдем подходящий телефон-автомат, и ты отзвонишься.

Ложкин попытался было запротестовать, но Чеков сгреб его в охапку и поволок к выходу со словами:

– Ну-ну, не дури! Уговор дороже денег! И к тому же учти – как только вышибем еще двадцать тысяч, отдаю тебе твои две. Так что ты должен быть заинтересован, чтобы провернуть все это побыстрее.

Телефон поехали искать на «девятке» Ложкина – свою машину Чеков давно был вынужден продать. Какими мотивами руководствовался друг при выборе телефона, Ложкина не очень волновало. Его больше интересовало, почему Чеков не хочет звонить сам.

– Все очень просто, – объяснил Чеков. – Пусть они думают, что нас целая банда. На людей это производит впечатление. Когда говорит один и тот же человек, все будут думать, что действует одиночка, и станут валять дурака. К тому же этот чертов антиквар может узнать мой голос. Я, правда, в прошлый раз говорил басом и через платок, но лучше, чтобы позвонил кто-то другой. Только не мямли. Говори веско и зловеще.

Подходящий телефон-автомат нашли на Мичуринском проспекте. Чеков загнал Ложкина в кабинку и, держа за пуговицу, втолковывал:

– Сейчас звонишь аптекарю. Он вообще на встречу не пришел и в суть дела не посвящен. Наверное, решил, что это просто шутка. Но я сегодня за десять баксов нанял пацана-школьника, который зашел в аптеку и вручил пану аптекарю конвертик. Спросишь, как ему понравился снимок и хочет ли он, чтобы это фото увидели его жена и дети.

– А потом?

– Потом передашь трубку мне.

– И я свободен? – с надеждой спросил Ложкин.

Чеков сердито поморщился.

– Сначала звякнешь антиквару. Найдем другой телефон. А потом мы с тобой немного выпьем. Возражения имеются?

– Ну-у... – замялся Ложкин.

– Возражений нет, – заключил Чеков. – Набирай номер!

Ложкин механически давил на кнопки, а сам думал о том, что выпить ему не помешало бы прямо сейчас. Он так увлекся этой мыслью, что не сразу отреагировал на щелчок в трубке.

– Аптека слушает, – произнес мелодичный женский голос.

Ложкин оглянулся на Чекова и поспешно сказал:

– А мне бы, это, хозяина! По личному!

– Вам Евгения Тимофеевича? – немного удивилась женщина. – А как сказать – кто его спрашивает?

– Скажи – фотограф, – брякнул Ложкин, но Чекову это понравилось – он показал Ложкину большой палец. – Только побыстрее!

– Хорошо, подождите минуточку, – озадаченно проговорила женщина и пропала.

Примерно через полминуты в трубке зашуршало, и уже мужской голос, спокойный и уверенный, проговорил:

– Тищенко слушает! Кто это?

Ложкин сглотнул слюну и нарочито грубо спросил:

– Ты это... фотки видел? Понравилось?

– Ага, значит, это ваших рук дело? – как будто даже с облегчением произнес аптекарь. – Очень забавно. Но скажите, для чего вам это понадобилось?

Чеков, который, склонив голову к телефону, прислушивался к разговору, выхватил трубку из руки Ложкина.

– Слушай внимательно! – грозно сказал он. – У нас таких фотографий много. Если не хочешь, чтобы их увидели твои жена и дочки, приходи сегодня в одиннадцать вечера ко входу Медведковского кладбища. Приходи один, понял?

Он хотел еще что-то добавить, но аптекарь вдруг перебил его.

– Насколько я понимаю, – вежливо сказал он, – вы рассчитываете получить выкуп за эти фотографии, верно?

– Голова у тебя работает, – одобрительно заметил Чеков. – Если ты такой умный, то можешь сразу захватить с собой двадцать штук в твердой валюте. Все вопросы тогда будут сняты раз и навсегда.

– Я приму ваши слова к сведению, – терпеливо ответил аптекарь. – Но все-таки надеюсь, что мне удастся хотя бы немного сбить цену. Поговорим вечером.

– Цена реальная, – сердито сказал Чеков. – Поэтому лучше не тяни время.

Он говорил по-прежнему жестко, с угрожающими интонациями, но на последних словах лицо его разочарованно вытянулось, и он с неприкрытым раздражением обрушил трубку на рычаг.

– Повесил трубку, сволочь! – объяснил Чеков. – Крутого из себя строит. Ничего, обломаем. Заплатит как миленький!

Он сердито толкнул дверцу кабины и вышел, бросив через плечо:

– Давай, шевелись! Нам еще антиквару позвонить надо и к вечеру подготовиться...

Такая постановка вопроса Ложкину совсем не понравилась, и у него тоскливо заныло сердце, но противоречить раздраженному Чекову он поостерегся.