Две пули полковнику - [15]

– Вот, значит, как? – насторожился Гуров. – С камерой, значит? И где же он с камерой работал, позвольте узнать?

– Ну, по-разному, – пожал плечами Туликов. – Было дело, в журнале работал – «Художественное фото», что ли... Для женских журналов снимки делал. Свадьбы снимал. Ну, не все подряд, а только крутые – выгодное дело, между прочим. А в последнее время вообще на вольные хлеба ушел. По заказу работал. У него ставка высокая была и репутация отличная. Он не бедствовал, и уважали его. Не пойму, кто мог его завалить. Кого-нибудь другого – сколько угодно могу представить, а Димка Ложкин кому дорогу перешел – ума не приложу.

Туликов был искренне расстроен, и Гурову показалось, что в этом не было абсолютно никакой игры и натяжки.

– А вы что же, тоже фотограф? – спросил он.

Туликов метнул в его сторону короткий встревоженный взгляд и поспешно сказал:

– Нет-нет, я по жизни – коммерсант. У меня торговое агентство. Небольшое, но на хлеб с маслом хватает.

– Чем торгуете? – спросил Крячко.

– Чем придется, – с деланым равнодушием ответил Туликов. – В основном – одеждой. Договариваемся с фирмами – покупаем со скидкой, продаем с накруткой. На то и существуем.

– Будьте добры, оставьте нам координаты своего агентства, – попросил Гуров. – На всякий случай. Возможно, придется еще раз встретиться. А пока скажите, что вы знаете о погибшем. Когда вы его в последний раз видели, был ли он чем-то озабочен, имелись ли у него в последнее время проблемы...

– Сейчас скажу точно, – ответил Туликов, обрадовавшийся, что щекотливый вопрос насчет агентства отошел на задний план. – Третьего числа! Третьего числа завалились мы к нему с девочками в студию...

При этих словах Туликов вдруг осекся, но тут же заговорил дальше с преувеличенным энтузиазмом:

– Ну, короче, расслабились... Не все же пахать, правильно? Надо и оттягиваться иногда, кайф ловить. Это и врачи советуют. И даже ваше ведомство вроде бы не осуждает, разве нет? Сериалы вон показывают – опера, короче, тоже люди, и ничто человеческое, как говорится...

– Ты оперов-то не приплетай, коммерсант! – мрачно заметил Чепасов. – Ты много оперов под кайфом видел? А вашего брата трезвым увидеть – большая удача. Так что не равняй, понял?

– Мы сейчас не в вытрезвителе и не на лекции о вреде пьянства, – вмешался Гуров. – Дискуссию о спиртных напитках разворачивать не будем. Давайте по делу. Вы, Валерий Сергеевич, упомянули, что третьего числа пришли к Ложкину в студию. Что это за студия и где она находится?

– На Сущевском Валу, – неохотно сказал Туликов, и Гуров понял, что по каким-то причинам тема студии является для коммерсанта очень неприятной.

Поняв это, Гуров вынужден был мысленно согласиться с Чепасовым – отпускать Туликова и его подругу ни в коем случае было нельзя. Он вел себя достаточно свободно, охотно отвечал на вопросы, но что-то важное явно намеревался утаить, и допустить этого Гуров не мог. Задав еще несколько не очень существенных вопросов, Гуров вежливо, но настойчиво предложил Туликову и Востряковой проехать с ними в главк для составления протокола. На самом деле он рассчитывал задержать их до того момента, как получит санкцию на обыск в таинственной студии. Судя по реакции Туликова, с этой самой студией было что-то нечисто. Поскольку речь шла об убийстве, Гуров был уверен, что проблем с прокуратурой не будет, тем более что он рассчитывал на активную помощь Орлова.

Для Туликова такое предложение стало неприятным сюрпризом – это было ясно по выражению его лица, но он опять не стал перечить. Девчонка же вообще молчала и только хлопала глазами.

В главке, пока Гуров вместе с Орловым решал вопрос относительно санкции на обыск в студии Ложкина, беседу со свидетелями вел полковник Крячко. При необходимости ему ничего не стоило разыграть из себя рубаху-парня, что он с блеском проделал и на этот раз, вовремя почувствовав, что свидетели чего-то побаиваются и замыкаются в себе. Правда, Туликова ему разговорить не очень удалось, но зато девчонка, оставшись с ним с глазу на глаз, вскоре совершенно освоилась и неожиданно выдала признание, которое вполне можно было поименовать сенсационным. Крячко сообщил о нем Гурову, когда они ближе к вечеру направлялись с ним в район Сущевского Вала на досмотр студии.

– Понимаешь, Лева, этот Туликов, как ты мог заметить, довольно скользкий тип, и полной правды от него ожидать трудно. Однако про Ложкина он убежденно говорит, что врагов у того не было, убивать его было некому, и даже на кладбище ему абсолютно нечего было делать – мол, Ложкин вообще был скорее домоседом, а уж чтобы потащиться ночью в глухое местечко... Я готов ему поверить, но только при том условии, что он расскажет правду о своих отношениях с Ложкиным. А эта тема почему-то его напрягает. Говорит, что просто друзья.

– А это не так?

– Они партнеры, Лева! – торжествующе заявил Крячко. – Представляешь, партнеры! Это девчонка мне глаза открыла. То есть ничего определенного она не сказала, но я без труда дорисовал картину на основе тех штрихов, которые она простодушно наметила. Самое интересное, что третьего июля она видела Ложкина впервые в жизни! Но тем не менее собиралась остаться у него ночевать. Он ей, в принципе, понравился, как она выразилась. Они выпили, а потом все ушли, в смысле, Туликов и остальные девушки – всего их в тот вечер там было трое, а Вострякова осталась. Они совсем уже было собирались предаться любви, как вдруг Ложкину позвонили.