Дважды умереть и воскреснуть - [6]

– Ты случайно свалилась мне на голову! – распылялась старуха. – Где я теперь возьму еще бокал?

– У нас ведь еще один набор есть, – сквозь слезы прошептала я.

– Ты что, дура? – не унималась она. – Те бокалы из другой коллекции, – и добавила почти с пеной у рта, – лучше бы ты разбилась, чтобы глаза мои тебя никогда больше не видели!

Я уже не могла удержать истерику. Слезы превратились в обжигающие потоки. Воздуха не хватало, и я начала дышать взахлеб. Руки тряслись так, что даже и тряпку не удержать.

– Это всего лишь бокал! – воскликнула я, но тут же получила увесистую оплеуху.

Мариэтта Павловна разъярилась не на шутку. Она схватила меня за волосы и оттягала из стороны в сторону, а потом отшвырнула, как провинившегося котенка.

– Тома, – гаркнула бабуля, – прибери осколки.

– Мариэтта Павловна, – робко обратилась к бабуле женщина, – я могу съездить в магазин и купить новый набор. Это будет моим подарком Риточке.

– Что за вздор! Она разгрохала мои бокалы, а подарки – ей.

– Здесь ничего вашего нет! – что было сил, взвизгнула я. – Все, что в этом доме находится, принадлежит моему папе, вы здесь – просто гость.

– Да как ты смеешь, тварь неблагодарная? Я на тебя жизнь положила. Не доедала, не досыпала, чтоб ты человеком стала. Отказалась от личной жизни из-за тебя.

– Все для меня? Вы серьезно? Меня с пеленок няньки воспитывали, услуги которых оплачивал отец.

– Ты даже не смей его поминать. Если бы не появилась в его жизни твоя сумасшедшая мамаша, которая народила такое отродье, мой сын был бы счастлив, и ему не пришлось бы всю молодость горбатиться на твое содержание.

– Точно! Он бы горбатился на вас.

– Даже не смей свой рот открывать. Я тянула тебя все эти годы. Он мне еще спасибо скажет, что я оградила его от тебя.

– Вы не только отца от меня оградили, но и весь мир, заточив в четырех стенах, как прокаженную.

– И нисколько о том не жалею, ты же ущербное посмешище, и такая же сумасшедшая, как и твоя мамаша. Сгинула, и тебе туда дорога.

– А я теперь, как никогда, понимаю маму. Она сама ушла из жизни, не дожидаясь, пока вы ее не изведете.

– И извела бы приживалку эту, а надо будет, и тебя со свету сживу. Тебя же оставили только из жалости. Просто сыночек мой Макс оказался ранимым, да люди глазастыми. Если бы не судачили, я бы тебя в приют сдала.

– Спасибо, бабушка! Вы мне одолжение сделали. Узнать о себе правду – роскошь для любого человека. Ликуйте, вы превзошли мои ожидания! Это – самый лучший подарок, какой я и не ожидала получить.

– Вот именно, подарок. Помни, что я тебе подарила достойную жизнь, выучила тебя. Крышу над головой дала. Но думаю, этому надо положить конец.

– Не волнуйтесь, я избавлю вас от своего присутствия. Вечером я поговорю с папой.

Я ни минуты больше не могла находиться в компании бабули, да и наговорили мы друг другу достаточно. Я убежала в свою комнату и замкнулась на ключ. Меня трясло от собственной ничтожности. Я ненавидела себя за то, что родилась не в то время и не в том месте. Снова и снова я прокручивала в голове нашу ссору. Мне хотелось рыдать в полный голос. Но такого удовольствия я бабуле не доставлю.

– Тома, ты слышала, что эта соплячка мне тут наговорила? – с наигранно возмущенным видом произнесла Мариэтта Павловна.

Складывалось впечатление, что ссора ее не столько позлила, сколько позабавила. Она – эмоциональный вампир! Бабуля выдохнула, словно скинула тяжкую ношу, и с облегченным видом, почти порхая, пошла на кухню. Она сетовала на тяжелую жизнь так громко, что мне было слышно ее даже через стены. Но повару, женщине лет сорока, миловидной и опрятной, были безразличны чужие семейные ссоры. Она оставалась невозмутимой. Вероятно, сказывался опыт работы в стрессовых ситуациях.

Воспользовавшись моментом, Тамара улизнула из гостиной. Она тихо постучалась в мою дверь. Я не заставила себя ждать и отворила тут же. Женщина входить не стала, а лишь протянула мне ладонь с успокоительным.

Я сразу проглотила несколько гранул, не запивая их водой. Время от времени мне становилось тошно от злости то на старуху, то на себя. И вдруг на меня нашло озарение. В голове все прояснилось – я лишняя на этом празднике жизни. Все, что мешает всеобщему счастью – так это только мое присутствие. Наверное, без меня все вздохнут с облегчением. Можно было бы сбежать, но куда? По поддельному паспорту и с деньгами – да куда угодно! Мне срочно нужно поговорить с Зоей. Я отыскала на столе среди тетрадок сотовый и набрала номер Зои, но как назло ее телефон был недоступен. Набрала отцу – он не ответил на звонок. Все точно сговорились…

Я приняла единственно верное решение: вечером поговорить с отцом о переезде в общежитие университета. Многие студенты на время каникул остаются работать в Москве и самостоятельно оплачивают пансион. Пожалуй, это выход!

Слабость и сонливость овладели моим телом и разумом. Я рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Мне стало жаль себя горемычную, и я дала волю эмоциям. Слезы текли ручьями, и вскоре подушка стала влажной. Так вот каково взрослеть! Зоя права – жизнь трудная и непонятная, и мне, «неоперенной», будет сложно летать на ее просторах.