Двадцатое столетие. Электрическая жизнь - [3]
Въ Парижѣ, въ великолѣпномъ домѣ ХLIІ общины на саннуазскихъ холмахъ, отецъ читалъ строгій выговоръ сыну какъ разъ въ то время, когда разразилось торнадо. Отецъ этотъ былъ никто иной, какъ знаменитой Филоксенъ Лоррисъ, — великій изобрѣтатель, — извѣстный ученый, — спеціалистъ по всѣмъ отраслямъ знанія, — тузъ изъ тузовъ современной научной промышленности.
Филоксенъ Лоррисъ совсѣмъ не похожъ на прежнихъ типичныхъ робкихъ и добродушныхъ ученыхъ, которые даже и съ очками обыкновенно ничего не видали у себя подъ носомъ. Рослый, дородный, краспощекій и бородатый Филоксенъ — человѣкъ съ самоувѣренными рѣшительными манерами, энергическими, быстрыми движеніями и нѣсколько грубоватымъ тономъ голоса. Родители его, мирные простолюдины, жили изо дня въ день, или лучше сказать прозябали, на какіенибудь ничтожные 10.000 руб. ежегоднаго дохода. Онъ самъ создалъ выдающееся свое положеніе въ свѣтѣ. Окончивъ первымъ, сначала Политехническую школу, а затѣмъ Международный Институтъ Научной Промышленности, онъ отклонилъ предложенія группы финансистовъ, намѣревавшихся его эксплоатировать общепринятымъ порядкомъ и выпустилъ самъ четыре тысячи акцій по тысячѣ двѣсти пятидесяти рублей каждая, для эксплоатаціи геніальныхъ своихъ идей втеченіе ближайшаго десятилѣтія. Благодаря громкой репутаціи, которою онъ пользовался уже и въ то время, всѣ эти акціи были разобраны въ самый день выпуска.
Заручившись такимъ образомъ пятью милліонами франковъ, Филоксенъ Лоррисъ тотчасъ-же построилъ большой заводъ по совершенно новому, заранѣе обдуманному и тщательно изученному плану. Барыши отъ этого предпріятія оказались такими значительными, что, на обезпеченную себѣ по договору крупную ихъ часть, Лоррисъ пріобрѣлъ возможность еще до истеченія четвертаго года скупить всѣ свои акціи. Съ тѣхъ поръ дѣла его пошли по истинѣ блистательнымъ образомъ. Онъ обзавелся превосходно организованной лабораторіей для новыхъ изслѣдованій, окружилъ себя сотрудниками изъ первоклассныхъ ученыхъ и послѣдовательно пустилъ въ ходъ дюжину колоссальныхъ, необычайно выгодныхъ промышленныхъ предпріятій, въ основѣ которыхъ лежали собственныя его геніальныя открытія и изобрѣтенія.
Слава, почести и деньги сыпались градомъ на счастливаго Филоксена Лорриса. Деньги нужны были ему въ качествѣ оборотнаго капитала для грандіозныхъ предпріятій: фабрикъ, заводовъ, лабораторій, пробныхъ мастерскихъ и безчисленнаго множества конторъ, разбросанныхъ по всему свѣту. Разработывавшіяся уже предпріятія доставляли въ изобиліи фонды для осуществленія новыхъ предпріятій, только что задуманныхъ и непрошедшихъ еще черезъ горнило практическаго опыта. Что касается до почестей, то Филоксенъ Лоррисъ ими не пренебрегалъ. Опъ сдѣлался вскорѣ членомъ всѣхъ академій и научныхъ институтовъ, а также кавалеромъ многочисленныхъ орденовъ какъ старой Европы и зрѣлой Америки, такъ и юной Океаніи.
Сооруженіе линіи прямого сообщенія между Парижемъ и Пекиномъ по пневматическимъ трубамъ изъ металлизированной бумаги доставило Филоксену Лоррисусанъ китайскаго мандарина съ изумруднымъ шарикомъ на папкѣ и титулъ князя Тифлисскаго въ Закавказьѣ. Къ тому времени онъ былъ уже графомъ Лоррисомъ въ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ (гдѣ нѣсколько времени тому назадъ признано было необходимымъ узаконить пожалованіе дворянскаго достоинства за важныя заслуги), барономъ Придунайскаго королевства и т. д. и т. д. Болѣе всего, разумѣется, гордился онъ просто на-просто тѣмъ, что былъ Филоксеномъ Лорри-сомъ. Это не мѣшало ему, однако, выставлять при случаѣ длинную вереницу своихъ титуловъ, производившую всегда сильное впечатлѣніе въ объявленіяхъ и рекламахъ.
Само собою разумѣется, что Филоксенъ Лоррисъ былъ по уши погруженъ въ научныя изслѣдованія и коммерческія предпріятія. Несмотря на это, онъ, благодаря изумительной дѣятельности, находилъ время наслаждаться жизнью и доставлять кипучей своей натурѣ всѣ истинныя наслажденія, доступныя въ здѣшнемъ мірѣ богатому человѣку, пользующемуся здравымъ умомъ въ здравомъ тѣлѣ. Женившись въ промежуткѣ между двумя открытіями и изобрѣтеніями, онъ прижилъ отъ этого брака всего только одного сына, Жоржа Лорриса, которому, какъ уже упомянуто, и читалъ строгій выговоръ въ тотъ самый день, когда разразилось торнадо.
Жоржъ Лоррисъ — красивый молодой человѣкъ лѣтъ двадцати семи, или двадцати восьми, наслѣдовавшій отъ отца крупный ростъ и крѣпкое сложеніе, обладалъ, въ качествѣ особой примѣты, длинными свѣтлорусыми усами, придававшими его лицу характерное энергическое выраженіе. Онъ ходитъ взадъ и впередъ по комнатѣ, отвѣчая иногда пріятнымъ, звучнымъ голосомъ на родительскія увѣщанія.
Отецъ его въ эту минуту находится, впрочемъ, въ тысячѣ двухстахъ верстахъ отъ Парижа, въ Каталонскихъ горахъ, въ домѣ главнаго инженера принадлежащихъ ему ванадіевыхъ рудниковъ, но является словно живой на зеркальной пластинкѣ телефоноскопа, этого дивнаго изобрѣтенія, существенно улучшившаго простой телефонографъ и недавно лишь доведеннаго до высшей степени совершенства самимъ Филоксеномъ Лоррисомъ.
Это изобрѣтеніе не только дозволяетъ вести на произвольно далекомъ разстояніи разговоръ съ каждымъ изъ абонентовъ «Электрическаго сообщеніяно сѣти всемірныхъ проводовъ», но также и видѣть своего собесѣдника въ той обстановкѣ, въ которой онъ на самомъ дѣлѣ находится въ моментъ разговора. Такимъ образомъ уничтожается до извѣстной степени разстояніе, къ великому счастію семейныхъ кружковъ, члены которыхъ нерѣдко разбросаны въ нашъ дѣловой вѣкъ по всему свѣту, и несмотря на то, могутъ теперь каждый вечеръ обѣдать вмѣстѣ, хотя и за различными столами, отстоящими иной разъ на нѣсколько тысячъ верстъ другъ отъ друга, но тѣмъ не менѣе образующими въ совокупности какъ бы одинъ общій семейный столъ.
