Двадцать пять лет в плену у веселых и находчивых - [72]

После того как я отказал Лобову, уже в Москве по телефону АВ все-таки поговорил со мной. Я был в «АМиК», АВ туда позвонил, меня подозвали к телефону, и он предложил на выбор три варианта сотрудничества.

— Мне надо было раньше с тобой поговорить самому, а не через Лобова. И знай, какой бы вариант ты ни выбрал, наше со Светой к тебе отношение не изменится. — Этим завершился наш телефонный разговор.

Среди предлагаемых АВ вариантов было и предложение стать директором передачи КВН. Ну, я просто не мог выбрать этот вариант, это означало бы начало открытой войны с Барулей. Я выбрал только организацию игр и структуры КВН в Москве, четко осознавая, что это, кроме всего прочего, даст развитие КВН в Москве в интересах АА, и по этой причине для родителей это особенно важно. Причем, придя домой, рассказал Наташе о разговоре с АВ, о своем решении и уверенно заявил:

— Меня выкинут из созданной мной же системы через три года.

Я просчитал вариант развития событий, поскольку достаточно хорошо изучил закономерности принятия решений руководством КВН в последние годы. Ну, просчитал, ну и что? Работать-то все равно надо было на совесть. Тем более что во мне вдруг опять заговорил романтик, и появилась надежда, что за хорошую работу «не сольют». И эта надежда вела меня все последующие годы в московском КВН.

Интересно, что еще за год до этого с подачи Барули усиленно ходили слухи, что Люхтера скоро не будет, и в Москве нужен свой человек. Марфин с Чивуриным неоднократно предлагали мне вновь возглавить московский регион. Марфин, будучи уже вторично женат, даже сказал, что «будет кому ставить танцы», намекая на свою супругу. А я все отказывался. Во-первых, для меня не очень это было интересно, во-вторых, и это было главное, все происходило в Москве, и я был уверен, что обязательно найдется человек, который, пока я буду работать, шепнет что-то Семье. А найти «компромат» на работающего легче простого.

Но на фестивале в Сочи сложилась другая ситуация. Люхтера уже выгнали. Дело просто встало. Я реально видел, что никто не знает, что делать, и по услышанным фразам стало ясно, что дров наломают на всю оставшуюся жизнь. Мой уход сейчас был бы чистейшим предательством КВН. Какой-то подлостью попахивало. При всем желании Барули его знания московского КВН сводились к одной-единственной команде — из РОСНОУ. Нет сомнения, что с ними он бы не создал новую устойчивую лигу. Согласившись организовать новую московскую структуру, я решил собрать группу дееспособных людей, которое могли бы взять на себя со временем все вопросы деятельности этой структуры. Из близкого своего окружения в «Хелиосе» ставить людей я отказался. Зная о том, что Семья может неожиданно менять все, причем вне зависимости от качества и результата работы, я не решился выдергивать людей из своего производства. Хотя там оставалось на тот момент только видеопроизводство. Пришлось искать своих, но — из КВН.

Ситуацию в Москве я действительно знал, причем из совершенно разных источников. Сведения, получаемые от соперничающих команд, позволяли мне иметь объективную картину. К тому же я постоянно был в Москве. На всякий случай решил переговорить на эту тему с руководителями тех московских команд, с которыми работал, перепроверить свои выводы и заодно узнать, кто из них хотел бы пойти в оргкомитет новой лиги.

Вначале я встретился с Николаем Гигани. Задав ему кучу вопросов, узнав его отношение к происходящему и интересы на будущее, я понял, что он вполне мог бы войти в состав оргкомитета, тем более что еще со времен работы в команде «Бауманка» у нас сложились хорошие отношения. Он остался единственным из той команды, кто продолжал жить игрой. Но было ясно, что руководителем он быть не сможет, потому что у него были амбиции актера и он еще собирался играть.

Затем я встретился с директором команды КВН МЭИ Ирой Ивановой, которую я считал образцовым администратором. Наш опыт общения с ней показал, что она была активная, грамотная, думающая и, главное, способная организовывать людей. На нее я и рассчитывал. Но Иванова отказалась быть главной! Притом что она со своими способностями идеально подходила под эту должность. Она наотрез отказалась, ссылаясь на непредсказуемость процессов в «АМиК» и КВН.

— Мой многолетний опыт в КВН показывает, что здесь можно не столько быстро взлететь, сколько быстро упасть, причем совершенно неожиданно, — мотивировала она свой отказ.

Никакие мои уговоры и заверения ее мнения не изменили. Но войти в оргкомитет я ее все-таки уговорил. И надо сказать, что в первые годы всю рутинную работу по организации лиги Москвы, а позже лиги Москвы и Подмосковья наладила и делала именно она. Ей даже не надо было объяснять, что делать. Особо это почувствовалось на том самом «показательном» собрании команд КВН в ЦАТРе, куда она принесла весь комплект необходимых бумаг и документов.

Именно Иванова взамен себя предложила «ну, хотя бы Партевяна». Так и появился человек, которого я совершенно не знал и с которым никогда не пересекался. Мне это не очень нравилось. Ведь если Иванова и Гигани, играя и отдавая себя КВН на наших глазах, участвовали и жизни московских кавээнщиков много лет, что-то принимали, против чего-то возмущались, имели свою позицию и были просто приличными людьми, то этот человек был похож на «зиц-председателя», которому неожиданно передают в руки все уже организованное. Причем защищаемое от внешних условий «крышеванием» АА.