Двадцать один день следователя Леонова - [10]

«И все же, если подвести черту, ничего подозрительного не было заметно», — подумал Леонов и тотчас же снова засомневался: «Может быть, надо было по-другому? Зачем присваивать себе несуществующую должность. Может, надо было сразу под нос книжицу и — допрос: где каждый был накануне от пяти до восьми? Пожалуй, сказали бы, что вкалывали на объекте. Свидетели? Это легко предусмотреть, найти того, кто подтвердит. Пыль тут в глаза пустить нетрудно. Но для этого надо посвящать в дело всю бригаду. И не могли они, если бы были виноваты, не почувствовать во мне другое лицо. Ведь после того, что они совершили, ясно, как божий день, что начнется расследование».

Леонов оглянулся. Улица была пустынна. «Если заподозрили что-то, начали бы следить», — подумал майор.

Майору показалось, что кто-то юркнул за угол дома. Вроде, тот, с льняными волосами, Сема… Майор ускорил шаг. Навстречу из-за поворота вышла группа ребят. Воспользовавшись моментом, Леонов сам махнул за дом. Но просматривать улицу стало труднее, откуда-то появился народ. Майор еще постоял. Не заметив ничего подозрительного, побрел дальше. Мысли раздваивались.

Вот и банк. Так какое там окно? Левое? Да, левое. Так, по крайней мере, говорил Васильев. Здесь нужен личный контакт. Но как его завязать? Не ждать же окончания смены, а потом устроить случайное знакомство с кассиршей. Знакомство на улице — не идет. Неизвестно пока, может, эта женщина из банка замужем или у нее есть парень. Кстати, парень… Это неплохо бы узнать. Может быть, зайти к управляющему? А вдруг окажется не свой? Предупредит. Нет, надо попробовать самому. И зачем было этому Семе следить за ним? С чем только обратиться? Надо найти деньги и сдать их. А где их найти? Надо ехать домой».

IX

Дома никого не было. Остатки утренней еды были спрятаны в холодильник. Молодец, Вовчик! Леонов взял деньги и снова отправился в банк.

Народу в банке было немного. Майор занял очередь к нужному окну. Перед Леоновым стояла пожилая женщина. Когда подошла ее очередь, она, сдвинув платок, постаралась как можно дальше просунуть свою голову в окошечко.

«Не доверяет», — подумал Леонов и стал через стекло разглядывать кассиршу. Лица ее не было видно, она сидела, склонившись над бумагами. Зато он хорошо смог рассмотреть ее пышную прическу. Она! Об этой прическе говорил Васильев.

Когда девушка подняла голову, что-то спрашивая у посетительницы, майор окончательно убедился, что это была та самая сотрудница. Кооператор достаточно подробно обрисовал ее лицо. Да, она, действительно, была красива. Большие серые глаза без всяких «теней» выделялись на ее удлиненном, но с мягким овалом лице. Яркие, полные губы.

«Неужели она на такое способна? Может, та, что сидит напротив?»

Леонов посмотрел в другую сторону. Вторая кассирша была пожилой, усталой женщиной со строгим, несколько отталкивающим лицом.

«Нет, не похоже. Эта — старая служака. Она не допустит».

— Слушаю вас, — услышал он мягкий голос.

— А… — заволновался майор и полез в карман за деньгами. — Вот, — протянул он свои сбережения.

— Вы что, заводите новую книжку?

— Что вы спросили? — он постарался просунуть голову подальше в окошечко.

— Я спрашиваю: у вас есть сберкнижка или хотите завести новую?

— Новую.

Девушка, приняв деньги, быстро пересчитала их своими тонкими, изящными, как у пианистки, пальцами.

— Шестьдесят, — сказала она, протягивая руку к стопке сберегательных книжек.

— Точно, — майор еще глубже попытался просунуть голову.

— Сломаете, — заметила кассирша.

— Сделаю, еще лучше, — ответил он.

— Не надо. А то придется вызывать милицию.

— Согласен. С ней лучше не связываться, — он выразительно посмотрел на девушку. Эти слова не произвели на нее никакого впечатления. Она просто их не заметила. Лицо оставалось спокойным.

— Паспорт, — не отрываясь от писанины, автоматически сказала она.

Оформив все, она подала ему сберкнижку.

— Становлюсь вкладчиком, дома деньги держать стало опасно. — Леонов опять выразительно посмотрел на девушку.

— Давно пора понять это, — сказала кассирша. — Мы и раньше об этом говорили, — и она показала на плакат, висевший за ее спиной и призывавший хранить деньги в сберегательной кассе.

— Отличный плакат, — сказал он, — жаль, что не видел его раньше. Только вот как с сохранением тайны вклада?

— Гражданин, да кто на ваши гроши позарится?

— Десятки, — поправил майор.

— Ну, десятки, — передразнила девушка.

— Это вы верно говорите. Были бы тысячи — другое дело. Да, если бы, — он впился в нее глазами, девушка, не мигая, смотрела на странного посетителя, — если бы я их снял и отнес домой, ко мне бы обязательно явились незваные гости.

Он по-прежнему не сводил с нее глаз. Девушка, не выдержав его взгляда, покраснела и опустила глаза.

— Этого не надо бояться, — сказала она, не поднимая головы, — мы свято соблюдаем тайну.

— Но ее можно… купить!

— Она не продается.

Кассирша уже овладела собой. Глаза ее потеплели, на лице проступил нежный румянец.

— Гражданин, потом будешь любезничать. Задерживаешь, — послышался сзади чей-то недовольный голос.

Майор выпрямился и, не глядя на посетителей, направился к выходу. «Почему она покраснела, — вертелось в голове. — Что, чует кошка, чье мясо съела? Или, может быть… Да нет… А она ничего, симпатичная… Жаль таких… И все же что-то не так».