Двадцать лет в батискафе - [13]
У иллюминатора — Вильм. Слышу, как он восхищается:
— Ах, какая медуза!
На глубине 300 метров сменяю его. Вот промелькнули какие- то странные рыбы; теперь навстречу нам поднимается под углом примерно 30° великолепная светящаяся лента, и наша фотокамера запечатлевает роскошную радужную расцветку сифонофоры. Этот снимок будет самым «ярким» свидетельством нашего сегодняшнего погружения. Мы, впрочем, и не строим никаких иллюзий относительно научной ценности наших океанографических наблюдений, ведь это только начало. Моя задача на сегодня — освоить управление батискафом в новых условиях, а задача Вильма — проверить работу всех: бортовых систем. Претензий к ним не возникает, если не считать одну упрямую лампу-вспышку, которая должна хотя бы короткими молниями пронзать мрак, окружающий зону действия прожекторов, но упорно отказывается работать.
Я с нетерпением дожидаюсь появления какого-нибудь диковинного чудища. Любопытство разгорается. Даже сейчас — а я пишу эти строки много лет спустя — я помню это ощущение, остроту которого не притупили многочисленные погружения. Да что помню! Даже сейчас я его испытываю при каждом глубоководном погружении: любопытство, смешанное с ощущением, что я вот-вот обнаружу, застигну врасплох и сфотографирую какое-нибудь сказочное животное, например гигантского спрута.
В тот день встреч у нас было немало. Через несколько часов после того, как мы покинули поверхность, батискаф лениво закачался на гайдропе, в десятке метров от дна. Несколько акул нанесли нам визит, желая осмотреть этот, как они, наверное полагали, обломок нового кораблекрушения. Затем, нелепо ступая, явились два огромных краба.
Мы довольно долго провисели над дном; я не отрывал глаз от иллюминатора, а Вильм, сидя у меня за спиной, делал записи.
Торопиться было некуда. Охлаждаясь, бензин в поплавке сжимался, освобождая место новым порциям забортной воды, и батискаф, постепенно тяжелея, приближался ко дну.
— Попробуем выяснить, что с лампой-вспышкой,— предложил Вильм.
Ящик с батареями лампы-вспышки находился за выдвижной панелью с индикаторами. Вильм осторожно потянул панель: случайное замыкание могло вызвать сброс балласта и преждевременное возвращение на поверхность. Я взялся за коробку с батареями и почувствовал, что она сильно нагрелась. Все же мне удалось вытащить ее из гнезда, и я тут же уронил ее на пол. Вильм задвинул панель, нагнулся к коробке и открыл ее. По батискафу распространился удушливый запах дыма. Мы переглянулись: пожар на борту?
— Само погаснет! — успокоительно сказал Вильм, однако не поленился проверить содержание окиси углерода в воздуха: как-никак мы им дышали. Состав воздуха оказался нормальным.
Глядя на коробку, мы оба испытывали желание любой ценой избавиться от нее, сбросить ее за борт. Но, разумеется, это было невозможно. Несмотря на тонны воды, окружающие батискаф, огонь на борту его — опаснейший враг. Малый объем сферы исключает возможность применения огнетушителя — он отравил бы воздух в батискафе. К счастью, вероятность возникновения пожара весьма невелика. В дальнейшем, обдумав самые различные способы решения проблемы, мы пришли к мысли снабжать членов экипажа индивидуальными кислородными масками. Но я забегаю вперед.
Как и предвидел Вильм, огонь погас сам собой, и больше никаких происшествий в тот день у нас не было. Когда истек намеченный срок, я отдал гайдроп, и облегченный батискаф тут же устремился вверх.
Одним из достижений этой небольшой вылазки было психологическое воздействие ее успеха на окружающих. Мы убедились в этом, как только возвратились в Дакар: нас уже не считали ненормальными. Энтузиазм наших коллег помог нам за двое суток подготовить батискаф к новому, теперь уже глубоководному, погружению без экипажа. Самой трудоемкой операцией при подготовке был демонтаж двигателей и наружных аккумуляторов, питающих прожекторы, и замене их дополнительным количеством сбрасываемого балласта.
Эта замена доставила нам немало хлопот. Особенно трудно было с герметизацией штепсельных разъемов. Позже, при строительстве «Архимеда», мы отказались от идеи сбрасывать аккумуляторы, но при работе с «ФНРС-ІІІ» она еще казалась нам весьма привлекательной. Суть ее заключалась в том, что в случае аварии можно было, пожертвовав аккумуляторами, значительно ускорить подъем на поверхность. Но так как для пробного погружения без экипажа прожекторы, а значит, и аккумуляторы, были совершенно не нужны, нам не хотелось рисковать ими, и мы решили заменить их балластом, который в случае аварии можно будет сбросить; не сбрасывать же на дно ценные аккумуляторы! Вот эта-то замена аккумуляторов простым балластом, а также установка и налаживание аппаратуры автоматического подъема батискафа, которую мы уже применяли при погружении без экипажа на 1500 метров, и заняли у нас двое — всего только двое! — суток.
В воскресенье на рассвете «Эли Монье» и «Тенас», буксировавший батискаф, вышли в море. На сей раз, в подтверждение прогнозов, задул пассат. Скорость ветра достигала четырех —- пяти метров в секунду. Мы очень быстро убедились, что максимальная скорость хода, на которую мы можем рассчитывать,— 2,5 узла; между тем, чтобы добраться до ближайших участков, где глубина достигает 4600 метров, нам предстояло пройти 160 миль. В лучшем случае погружение могло состояться во вторник утром. Мы знали, что предстоит немало хлопот, но даже не представляли, какие испытания нас ожидают.

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.

Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.

Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.