Двадцать лет в батискафе - [10]

Да, даже сейчас, когда экваториальные леса и вечные льды открыли человеку свои тайны, большие глубины по-прежнему не желают делиться с людьми своими секретами. Многие века считалось, что дно морей повсюду плоское. Потом дно стали исследовать при помощи механических лотов, а затем и эхолотов, непрерывно вычерчивающих на ленте профиль дна; так вы­яснилось, что рельеф его весьма неоднороден. Сегодня мы име­ем общее представление о подводных равнинах, холмах и гор­ных цепях с их пиками, вулканами и пропастями, то есть о ландшафте больших глубин. Так, например, от Исландии до Антарктиды проходит горный хребет протяженностью 16 000 километров, который рассекает Атлантику надвое. От­крытие впадин в Тихом океане принесло новые сюрпризы — оказывается, самые глубокие места лежат вовсе не посреди океана, а поблизости от берегов, особенно по соседству с Куриль­скими и Марианскими островами и островами Кермадек в южной части Тихого океана. Часто сопоставляют глубину этих впадин с высотой величайших вершин мира. В среднем глубина впадин — 10 000 метров, а в котловине Челленджер (Марианская впадина), к югу от острова Гуам, она превышает 11 000 метров.

Немалое удивление вызвало и открытие цоколей, или шельфов, вокруг материков: оказалось, что при удалении от берега глубина океанов довольно медленно возрастает до 200—300 мет­ров, а затем резко увеличивается до 2000—3000 метров. Шельф, целиком входящий в «освещенную» зону, представляет собой как бы продолжение материка, иногда довольно-таки обшир­ное: так, если в Средиземном море протяженность его состав­ляет всего 2—3 километра, а у берегов Калифорнии — около 30 километров, то в районе Бреста (северо-запад Франции) шельф тянется на 800—900, а в Баренцевом море — на 1200 ки­лометров. Граница шельфа — крутой обрыв, который служит как бы стеной океанского бассейна; стена эта изрезана стран­ными, извилистыми каньонами, вторгающимися иногда и на материк. Некоторые геологи считают, что они возникли сравни­тельно недавно (1 миллион лет назад) и представляют собой бывшие речные русла; однако данная гипотеза предполагает значительные колебания уровня Мирового океана, и потому представляется сомнительной. Батискаф обеспечит возможность детального исследования этих каньонов, в том числе изучения выходов геологических пород на стенках каньонов, и таким образом поможет решить загадку их возникновения. В обществе Кусто я имел случай спускаться в один такой каньон, с уступа на уступ, на «ФНРС-ІІІ». Каньон Сисиэ систематически обследовался с помощью «ФНРС-ІІІ», а затем «Архимеда»; обследо­вание это еще далеко не закончено.

Дно океанского бассейна от сотворения мира покрыто водой. Оно изрезано гигантскими трещинами. Например, в Атлантике, в районе Пуэрто-Рико, есть желоб протяженностью 300 километров. При ширине всего 15 километров он имеет глубину 8500 метров; это самый глубоководный район Атлан­тики. В 1964 году «Архимеду» довелось побывать там; амери­канские и французские ученые получили возможность обследо­вать желоб, весьма интересный с геологической точки зрения.

В сущности, наши нынешние знания об океанском дне до­вольно отрывочны; подробные карты дна имеются лишь для прибрежных районов. Каков характер океанского ложа? Обыч­но подводные равнины, холмы и даже горы покрывает глубо­кий слой ила. Это осадок — все, что опускается на дно с по­верхности или приносится подводными течениями: пыль и вся­кого рода органические остатки. Я лично осуществил около 150 погружений в батискафе и лишь в редких случаях обнару­живал скалистое дно, да и то в особых условиях, например, в зоне подводных вулканов токийской бухты или вокруг Азор­ских островов, где батискаф погружался в 1969 году. В районе Азорских островов дно на глубинах от 300 до 2000 метров представляет собой чрезвычайно пересеченную местность, а еще ниже, на равнинах, лежащих на глубине 2500—3000 метров, из ила торчат скалы.

Однако к югу от Шри Ланка (Цейлона) географы открыли обширное базальтовое плато. Дно там настолько твердое, что при соприкосновении с ним грунтовые трубки просто ломаются. С помощью специально разработанных методов удалось установить, что оно покрыто несколькими слоями базальтовой лавы сравнительно недавнего происхождения.

Шельф нередко заканчивается головокружительными обрывами, отвесные стены которых оборачиваются в лучах прожек­торов голыми, изрезанными скалами, производящими жуткова­тое впечатление. Еще одна особенность больших глубин, вечно погруженных во мрак,— низкая температура воды. Теплые те­чения — Гольфстрим, Куросио — захватывают только поверх­ностный слой толщиной в несколько сот метров и не соприкаса­ются с холодными массами глубинных вод. Холодные же воды, направляющиеся от полюсов к экватору, движутся на значи­тельной глубине. Так, Ойясио течет под Куросио, и нет ничего увлекательнее, чем наблюдать через иллюминатор батискафа, как на границе этих двух таких различных течений резко ме­няется подводная растительность: погружаешься всего на не­сколько метров, а температура за бортом падает на 10°! В мире вечного мрака таких скачков температуры не бывает — на глубине 300 метров температура колеблется между 10 и 12° Цельсия, и по мере дальнейшего погружения она постепенно понижается: от плюс 2 до 0° на глубине 6000 метров, от 0 до минус 2° на глубине 8000 метров; соленость воды и высокое давление препятствуют превращению ее в лед. На глубине 10 000 метров термометр обычно показывает небольшое повышение темпера­туры до 0°.