Двадцать лет спустя (с половиной) - [3]

- Да, конечно слышал, он кому-то проиграл в карты сто пистолей, - широкая ухмылка гасконца не оставляла сомнений в том, кому проиграл сто пистолей месье де Коменж.

- Вы беретесь охранять меня? - спросил кардинал, уверившись в том, что Д’Арнатьяну можно доверять. - Сколько человек вы возьмете с собой?

- Ни одного, сир, - заявил гасконец, прикидывая, не может ли по дороге что-нибудь случиться с Его Преосвященством. - Вам даже я не нужен, езжайте прямо вон до того переулка, - махнул рукой гасконец в сторону ближайшего темного переулка, из которого выбегал ручеек крови. - Только денег с собой возьмите побольше.

- Нет, Вы все-таки поедете со мной, - твердо сказал Замарини, похлопывая при этом Д’Арнатьяна по плечу жирными после еды руками.

Глава 5.

Д’Арнатьян с гиканьем выпрыгнул из окна, срезав на лету кинжалом около метра ткани из шелковых занавесок. Опыт не подвел бравого лейтенанта королевских мушкетеров, и он приземлился прямо в седло чьей-то лошади, стоявшей у крыльца особняка кардинала.

- Постойте, Д’Арнатьян, - воскликнул кардинал, спустившись вниз по лестнице. - Это же моя лошадь!

- Тысяча извинений, - недовольно ответил гасконец, с сожалением вылезая из мягкого седла. Горечь Д’Арнатьяна была несколько скрашена мелким бриллиантом из уздечки лошади, который случайно оказался в его кармане.

Д’Арнатьян влез на своего коня и. подняв его на дыбы, поскакал по улице вслед за его Преосвященством.

По мере продвижения вперед, народу вокруг становилось все больше и больше. Кардиналу вскоре стало не по себе от присутствия прохожих и от приставаний коня Д’Арнатьяна к его кобыле. Гасконец же, нисколько не боялся мрачных взглядов, смело направляя своего коня на зазевавшихся прохожих.

- Хороший прохожий - мертвый прохожий! - пояснил правила уличного движения гасконец.

Вдруг за углом послышались чьи-то крики и ругань. В воздухе появились летучие мыши, фотографирующие местность.

Кардинал хотел было вернуться во дворец, однако, увидев как его провожатый безмятежно проскакал за угол, последовал за ним, опасаясь возвращаться обратно в одиночку.

За углом его взору предстала следующая картина: толпа зевак пинала гвардейца де Коменжа, крича что-то о пяти тузах и о костях-неваляшках. Вокруг на деревьях сидели два десятка гвардейцев, которые, увидев прибывшую помощь в лице Д’Арнатьяна, поспешили слезть и помочь де Коменжу. В считанные секунды поле боя опустело.

- Этого повесить, этого в участок, - начал распоряжаться Коменж, указывая на двух прохожих, выходящих из магазина по продаже женского белья в кредит.

- Правильно! - заявил кардинал, появляясь, как чертик из коробочки. - А деньги в казну! - быстро сориентировался он.

- Кардинал! - в ужасе воскликнул де Коменж, роняя мешочек с пистолями в урну. - Никаких денег, к сожалению, не обнаружено, - отрапортовал он кардиналу, плюнув для маскировки в урну.

Замарини насмешливо кивнул и, не слезая с лошади, сачком для ловли бабочек вытащил мешочек с пистолями из урны.

Из дома напротив высунулся какой-то человек и заплетающимся языком пропел:

Я сегодня не такой, как вчера,

Налоги надо снизить!

Слышь кардинал, ропот повсюду раздается -

Замарини, так его растак, долой!

- Разрешите, я его пристрелю, монсеньер, - попросил де Коменж, искавший на ком бы сорвать зло. Не дожидаясь, пока кардинал кивнет, гвардеец выстрелил из пистолета. Фонарь, стоявший метрах в пяти от заветного окна разлетелся и потух.

- Остановитесь! - повелительно приказал Замарини, сыпанув перца в глаза коня де Коменжа. Конь взвился на дыбы, и незадачливый стрелок рухнул лицом в лужу. - Надеюсь, Вы не расквасили себе морду? - заботливо поинтересовался кардинал у Коменжа. - Я знаю французов, если они поют - значит, веселятся, если веселятся - значит, будут платить, - объяснил кардинал, сплевывая жвачку на шляпу Коменжа, откатившуюся в сторону. С гиканьем кардинал и гасконец ускакали, проехав по тому месту, где лежала злополучная шляпа.

- Я и забыл, - поднимаясь, сказал де Коменж, к лицу которого прилип чей-то окурок, - Платить да платить, больше ему ничего не надо, - со вздохом пиная урну. Если бы урна могла говорить, то она бы сказала, что сделана из чугуна, и пинать ее дело ненужное, но господь не дал ей дара речи и бедный гвардеец принялся прыгать на одной ноге, изрыгая патриотические нецензурные лозунги, вперемешку с упоминанием имени матери кардинала.

Замарини же в сопровождении Д’Арнатьяна посетил одни из нелегальных домов терпимости и изъял всю незаконную выручку, после чего. окончательно придя в хорошее настроение, вернулся во дворец. Ему глубоко запала отвага гасконца.

- В конце концов, без помощников трудно, а жулик он кажется большой, - подумал кардинал, обнаружив пропажу кольца, бриллианта в уздечке, метра полтора занавески и разных безделиц со стен и стола на сумму в полпистоля.

Окончательно приняв решение, Его Преосвященство пошел в тайную комнату, где у него хранился банк данных на подданных Его Величества, созданный еще самим Ширелье. Набрав на клавиатуре имя Д’Арнатьяна, он нажал Еnter и увидел на экране голую девицу. Затем заиграла музыка и появилась надпись “Заплати полтинник, урод”. Страшным ударом кардинал попытался пройти внезапную преграду, однако это не помогло, надпись на экране сменилась другой. “Ты че, тупой? Гони полтинник!” - появилось на экране.