Двадцать четыре часа - [2]

- Конечно, Семен Степанович. Но, может, я лучше с утра приеду? Чтобы засветло вернуться? А то у меня Колька темноты боится, а оставить не с кем.

- А ты его приучай. Ты из него мужчину воспитывай,- поучительно сказал Семен Степанович.- Тем более что с утра я не могу. Я после завтрака на лыжах бегаю. Форму держу. Так что договорились - жду в субботу к пяти.

Когда Петрова вышла, начальник заметил, что Северский сидит с опущенными глазами.

- Ты чего,- хохотнул он,- как красна девица потупился? Небось какую пошлятину про нас подумал? Грязный ты человечек. У нее ребенок болеет, вот я и пошел на нарушение закона, отправил работать домой. А в субботу, жертвуя личным временем, эту работу проверять буду. Понял?

- Да я ничего и не подумал...

- Не подумал?.. Верю. Знаю, тут про меня всякое трепят. И что дядя меня за собой тащит, и что работы... Ну, в общем, всякое такое. А ты, мне кажется, парень серьезный, ситуацию понимаешь... Если бы ты не был таким тюкнутым, может, и замом бы я тебя сделал.

Начальник посмотрел на апатичное лицо Северского.

- Странный ты все-таки,- наконец сказал он,- что у тебя на уме-то все время? Да-а, чужая душа - потемки... Куда все разбежались?

Северский объяснил, как научили.

- Знаю я их,- начальник покрутил головой,- знаю я их уважительные причины. Придется, видно, за дисциплину браться. Нет, слушай, о чем ты все время думаешь?

Северский промолчал.

- Может, у тебя денег нет? Тогда возьми у меня. Нет, серьезно, возьми. А я потом тебе премию выпишу, ты и отдашь.

- Нет, спасибо, не надо.

- Ну, ладно, как знаешь. Да, слушай, тут мне жена список написала. А по магазинам мне бегать некогда. Сходи ты, а? А к шести возвращайся - не ровен час проверка. На, возьми деньги. Сдачу можешь себе оставить.

- Мне не надо сдачи...

- Ишь ты какой гордый. А я вот в молодости таким гордым не был. И видишь, не умер... Ладно, иди. Да, сигареты не забудь. У меня кончились...

День был позади. Лежа в постели, Северский поставил будильник на семь часов, погасил свет. Ноги гудели, темнота перед глазами словно пульсировала, и каждый всполох превращался то в лица людей из очереди в магазине, то в неоконченный отчет на столе, то еще во что-то. Но вот он задышал спокойнее и ровнее и начал проваливаться, пока не достиг дна...

- Князь,- услышал Северский голос сокольничего,- темнеет уже. Как бы нам в поле заночевать не пришлось.

- А что,- недовольно сказал Северский,- двора никакого поблизости нет?

- Есть тут деревенька одна. Да мужики сказывают, половцы в ней сейчас стоят.

- Много ли?

- С десяток.

Северский оглядел свою свиту. Все были как на подбор - рослые, на могучих конях, в теплых меховых накидках, из под которых поблескивала стальная чешуя панцирей.

- Вот и проверим,- сказал он,- не разучились ли мы биться. Показывай дорогу.

- И-и-и-я! - взвизгнул сокольничий по-дикому и поднял коня на дыбы.

"Молодой,- подумал о нем с нежностью Северский.- А хорош, хорош... Вот бы мне его на княжение после себя оставить... Да ведь не дадут. Племянника какого-нибудь пришлют".

Он пустил лошадь галопом и оглянулся. Позади в клубах снежной пыли скакали его верные товарищи. Он понимал, что творится сейчас в их сердцах. Каждый из них мечтал вырваться вперед, но обогнать князя никто не решался.

Вот и показалась деревня - несколько вросших в землю домов. Тут сокольничий не выдержал и, первый перемахнув через покосившийся плетень, зарубил выскочившего голым на мороз половца. Через мгновение все вокруг наполнилось взвизгами людей, ржанием лошадей, потом и кровью. Князь увидел, как из крайнего дома выбежал человек и с ловкостью вскочил на стоявшего у дверей коня. Северский, мечом плашмя погоняя жеребца, бросился следом. В степи ему было бы не догнать половца, но сейчас, по глубокому снегу, могучий конь князя был сильнее. У опушки Северский настиг беглеца, тот обернулся, взмахнув тяжелой плеткой... Пригнувшись, князь ушел от удара и ткнул противника мечом в бок.

Он спешился. На снегу, истекая кровью, лежал враг. Ему было лет четырнадцать, не больше. Мгновение князь стоял неподвижно, борясь с охватившей его жалостью. Потом вспомнил спаленный городок... и добил врага, вонзив и вытащив меч, слегка повернув его привычным движением. Это обеспечивало смертельную рану. Потом медленно залез на коня и повернул обратно. К его возвращению в деревне все было кончено. Убитых половцев привязывали к лошадям, чтобы оттащить подальше в поле. Один из ратников возбужденно рассказывал, как порубил нескольких человек прямо в бане.

- Все живы? - тревожно спросил князь.

- Все. Здорово мы их! - радостно улыбнулся сокольничий.

- Не велика доблесть - мрачно сказал князь,- вот кабы мы их в поле разбили...- но увидев расстроенное лицо сокольничего, добавил: - Но ты все равно молодец!

Потом он подъехал к крайнему дому, из которого пытался убежать его половец. Сокольничий поддержал стремя, Северский сошел на землю. Распрямил плечи, вздохнув полной грудью, и, толкнув дверь, вошел в избу.

- Огня! - крикнул он, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

Вошел один из ратников с факелом, и тогда только Северский заметил вжавшуюся в угол девушку.